Прошли мимо театра Ионеско. Вот уж где парадокс! Театр едва ли не самого популярного драматурга, самые дорогие (чуть ли не в 20 раз дороже обычных) билеты… И всего 75 мест для зрителей! А входная дверь для человека немного располневшего – неприступная «линия Маннергейма»!
Есть районы и улицы студентов, миллионеров, журналистов, проституток, торгашей… По тому, в каком районе живет француз, можно определить степень его благополучия и часто профессию. Земля стоит очень дорого! Поэтому здесь большинство зданий узки и высоки. Выгодно было строить ввысь и невыгодно вширь. У нас большинство магазинов и новых ресторанов строится вширь – земля ничья! Знай гуляй себе, широкая русская душа!
Незаметно очутились около Нотр-Дам де Пари – Собора Парижской богоматери. Грандиозное здание! Готика! Мощная! Злая! Первый его камень заложен епископом Морисом де Сюлли в 1163 году. В течение многих веков собор строился, достраивался, реставрировался… Его необходимо осматривать и снаружи и изнутри не только днем, но и ночью. Внутри – никаких неожиданностей: весьма увеличенные костелы, кирхи и соборы Варшавы, Гданьска, а орган в Нотр-Дам меньше Гданьского. Вот продажа свеч через автомат – это ново и смешно. Церковь и автомат! Совсем такой же, как в метро для жевательных резинок!
Не могу не вспомнить французский анекдот – диалог американского туриста с водителем парижского такси.
– Это что?
– Нотр-Дам, сэр.
– Долго строили его французы?
– Века, сэр.
– Американцы бы построили это за год! А это что?
– Лувр, сэр.
– Долго его строили?
– Века, сэр.
– Американцы бы построили это за полгода. (Показывая на Эйфелеву башню.) А это что такое?
Шофер остановил автомобиль, открыл окно, внимательно осмотрел башню и ответил:
– Черт его знает! Вчера здесь ничего не было!
Париж Парижем, а вот как там, в Москве, мой «Скапен»? Премьера-то без меня состоится? Как пройдет спектакль? Как примет его публика?
Караул! Чертовски жмут новые, купленные перед самым отъездом и не опробованные ботинки! Настроение сморщенное, прыть сникла, впечатление притупляется… Все равно – что Париж, что Серпухов! Свет не мил! Какой же это свет, если ходить невозможно! Посмотрел на Венеру Милосскую и на богиню победы Нику. Ника Самофракийская поразила меня своей внутренней экспрессией, своей глубиной и мощью, а Венера Милосская оставила равнодушным. Склад моего характера заставляет меня оценивать произведения искусства и наслаждаться ими чувственным восприятием, пути же искусствоведческого или театроведческого, то есть теоретического восприятия для меня почти исключены. Во-первых, в силу, очевидно, недостаточной образованности, и, во-вторых, в силу нервического склада характера! Надо было бы сделать так, чтобы тысячи читали не труды специалистов и слушали не рассказы знатоков, а тысячи писали о своих индивидуальных впечатлениях от произведений искусства. Это было бы очень интересно!
Мои «чудные» ботинки довели меня до короны Наполеона. И на этом все кончилось! Больше двигаться я не мог! Попросил товарища купить на улице какую-нибудь обувь. Эту просьбу услышала старенькая смотрительница первого этажа музея, владевшая русским языком, и предложила мне старые музейные шлепанцы, в которых и дотопал до гостиницы. Спасибо, бабуся!
Через день, как было условлено, я вернул ей спасшие меня «волшебные сапоги» и подарил ей несколько русских сувениров. Она была на 77 небе, помолодела небес на 70 и, как девица, в знак признательности присела в кокетливом и довольно низком книксене! Истинная француженка! Кстати, моя спасительница была солидарна с моими оценками двух очень разных знаменитых «дам» – Ники Самофракийской и Венеры Милосской. Она сказала, что к Венере, производящей менее эффектное впечатление, нежели Ника, нужно относиться не как к предмету искусства, только поражающему чувство, но и как «к явлению революционному в истории скульптуры, утвердившему обнаженное тело, как объект высокого искусства и эстетически не ущербного». Бог мой! Ника – работа IV века, а Венера – II века до нашей эры!!! До нашей эры! Уму непостижимо! (Особенно если смотришь на памятник Павлику Морозову.)