Ребята чуть не плакали. Я смотрел на него умоляюще.
— Впрочем, если вы просите... У меня мелькнула одна идея! — воскликнул фотограф и поднял указательный палец кверху. — Да, мои юные друзья, гениальная идея. Один снимок я бы сделать мог.
Ничего гениального в его идее не было. Один снимок на всех — только раздразнит ребят. Я хотел ему уже об этом сказать, но потом ущипнул себя и решил лучше промолчать.
А фотограф уже открыл широко дверь.
— Милости просим! Групповой портрет. На цветной плёнке.
Вначале ребята немного огорчились. Каждый хотел иметь свой отдельный портрет. Но потом вышло даже интереснее. Фотограф внимательно осмотрел, как загримированы ребята. Достал из стола специальные карандаши и поправил веснушки.
А потом загримировал Аиду, Антона и меня.
Мы долго рассаживались перед аппаратом. Девчонкам фотограф вначале велел занять первый ряд. Потом перемешал всех. Я оказался рядом с Веркой Красавиной и Вадиком Морковиным во втором ряду. Аида в первом, но сбоку, около Антоши Милеева и маленькой Светки.
Фотограф попросил нас сделать серьёзные лица. И этим очень нас смешил. Мы хохотали. Он щёлкал и щёлкал, пока наконец мы не угомонились, и он нас в последний раз заснял совершенно серьёзными.
Фотограф был очень доволен. Пообещав к утру сделать снимки, он заставил всех нас умыться. И каждому на прощанье подал руку. Мне он протянул и коробку с подарком, которую я раньше не взял. Открыл я её и ещё раз понял, каким я бываю иногда дураком.
В коробке лежали те же самые снимки, что и на витрине, только меньшего размера.
— Возьми мой подарок, дружок, — сказал фотограф. — От всего сердца.
Я поблагодарил его и подумал: как всё-таки много добрых людей!
Когда мы шли домой, то всем было легко и весело. Ребята подшучивали друг над другом. Меня и Лиду называли звериными шефами.
— Шефы-то есть, — неожиданно вздохнула Лида. — Зверей нет. Всего три пичужки. Хоть бы змейку захудалую какую... Откуда взять?
Говорили обо всём, кроме одного: зачем мы все очутились у фотографа. Почему?
Наверное, ребятам было немножко стыдно. Сниматься прибежали по секрету. Но ведь и я тоже был виноват. Хотел, чтобы завидовали мне...
«А что, если послать нашу общую фотографию Кириллу Яковлеву? — подумал я. — Может быть, он не только меня, но и других наших ребят сниматься возьмёт? Как было бы хорошо... Всем вместе...»
И я обещал ребятам сразу же, как получу от фотографа снимок, отправить его Кириллу Яковлеву. Так дошли мы до Державинской, на которой кроме меня и Лиды живёт ещё и Антоша Милеев. Попрощались и свернули на свою улицу.
— Ребята у нас хорошие, — рассуждала Лида. — Только вот Лукова... Ильюшу обзывала, а у самой веснушки!
— У меня тоже веснушки весной бывают, — тихо сказал Антоша. — На руках. И у Мостового... На носу. Вы что, разве не замечали?
— Почему же тогда веснушками дразнили меня одного? — удивился я.
— Потому что ты задаваться любишь, — ответил мне Антоша. — И ещё потому, что злишься. Кто злится — того нарочно дразнят. Ты уж не обижайся. Но это правда.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
СМЕХ ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ
Мама, папа и я
Дома первым меня встретил папа. Он насмешливо поклонился и воскликнул:
— Вот и граф Монте-Кристо соизволил оказать нам честь!
— Я не граф, — отвечаю ему.— И не Монте-Кристо. Я такого вообще не знаю.
— Как? Ты ещё не читал книгу Александра Дюма? Я думал, ты у его героя графа Монте-Кристо научился скрывать тайны.
— У меня нет тайн.
— Так уж и нет? Зачем же ты прячешь коробку за спиной? Тоже секрет?
— Нет. Это подарок.
Из кухни в комнату вошла мама.
— Что у тебя за манера дразнить ребёнка! — упрекнула она папу.—Его поздравить надо.
Мама обняла меня. — Мы уже знаем, Ильюша, что портрет, на котором ты снят вместе с замечательным артистом, висит на улице. — Не на улице, а в витрине фотографа, — поправил её папа.
— Это всё равно, — возразила мама.
— Всё, да не всё: Ты лучше спроси у него: откуда он сейчас пришёл, где пропадал? Что натворил?— посоветовал ей папа.
Не стал я дожидаться маминых вопросов и сам заявил:
— Нигде не пропадал. Ничего не творил. От фотографа подарок получил.
Мама выхватила у меня коробку, раскрыла её и увидела фотографии. Она даже папе не
дала посмотреть, сразу же стала примерять, на какую стенку их повесить.
Повесила напротив двери, чтобы всем, кто к нам придёт, было видно. Мама долго смотрела на фотографии. Папа и я смотрели на неё. Потом папа подошёл к стене и снял портреты, полюбовался, причмокнул губами и похвалил: