После этого они направились в самый большой из виднеющихся здесь домов. Дом был самым обыкновенным, такие как он стояли по всей Европе. Компактный, 4-ёхэтажный, сделанный из каменных плит. В таком доме в Берлине жил Хольц, но увидеть подобное строение здесь- в древнем заброшенном городе, в котором возможно более тысячи лет не было ни одного человека, это было странно и одновременно ужасно. Ртайштайн и Хольц медленно приоткрыли дверь, зашли в подъезд и также осторожно её закрыли. В доме было тепло и пахло смертью. Вернее, запаха никакого не было, но сжатый, затхлый воздух ассоциировался у офицеров со старинным склепом. Нацисты медленно прошли внутрь и замерли от ужаса. Перед ними, на животе, лежал мёртвый офицер СС, с нашивкой «Аненербе». Хольц замер и нагнулся к трупу. Умер офицер от сильного удара в спину, чем-то острым, похожим на грабли. Хольц приподнял тело. Лицо офицера было изуродовано до неузнаваемости. Либо после смерти, либо до неё, кто-то несколько раз ударил его чем-то тяжёлым по лицу, пробив лоб, сломав нос и выбив один глаз. Хольц засунул руку в нагрудный карман трупа и достал оттуда удостоверение СС.
-Ганс, что там?,- не выдержав паузы робко произнёс Ртайштайн.
-Сейчас. Эберт Урзул- унтерштурмфюрер СС, член «Аненербе», из отдела древней истории.
-Так это они сюда в прошлом году отправлялись?
-Да. Только почему труп так хорошо выглядит.
-Здесь холодно. Хотя всё равно это странно. Надо возвращаться к нашим.
-Кто его так?
-Да не знаю я. Так в любую мистику поверишь.
-Нам то что делать?
-Я не знаю. Надо поговорить с Менгеле. Возможно, он знает что-то побольше, чем мы.
-Его тут оставим?
-А куда ты его? Пусть пока тут лежит. Если оберштурмбанфюрер прикажет- закопаем с утра.
-Ладно. Возвращаемся, только дай сфотографировать тело.
-Хорошо.
Хольц достал небольшой фотоаппарат и сделал несколько фотографий, после чего вместе с Ртайштайном вышел из дома и направился к магазину, где их ждали Менгеле и Краус.
Менгеле нервно похаживал от одного окна к другому, Краус сидел на полу и мрачно и испуганно глядел на своего командира. Когда офицеры вошли в дом Менгеле набросился на них:
-Почему вас так долго не было? Я приказал вернуться в 19:39. А сейчас- 20:27. Вы нарушаете приказы своего непосредственного командира, господа офицеры.
-Херр Менгеле, мы нашли офицеров из прошлой экспедиции.
-Всех?
-Нет. Только Эберта Урзула. Его убили.
-Что вы несёте, херр Хольц. Как это: убили?
-Над ним издевались, возможно пытали.
-Вы были внутри этих домов?
-Да. Обстановка там обычная, будто в Германию попал лет на 40 назад.
-Я не понимаю. Ладно. Сейчас я приказываю всем лечь спать. Встаём с рассветом. Завтра будем подниматься в центральное здание. Скорее всего: либо храм, либо дворец. Возможно, там что-то узнаем. Спим по очереди. Первый-я.
После этого уставшие офицеры залезли в спальные мешки и крепко заснули, а Менгеле остался следить за порядком и выслеживать врагов.
Ртайштайн проспал недолго, уже через 4 часа, его аккуратно растолкал Краус. Он был испуган и глядел на Ртайштайна взглядом избитого ребёнка. Настроение Крауса передалось Даниэлю и он, стараясь говорить как можно тише, заговорил с Краусом.
-Карл, на тебе лица нет, что случилось?
-Прислушайся, может мне кажется…
Ртайштайн замер. Казалось, где-то вдали слышались чьи-то шаги, но звуки эти были настолько тихими, что если бы не гробовая тишина, то услышать их было бы невозможно.
-Даниэль, ты тоже это слышишь?
-Да. Только тихо.
-Может, разбудим остальных?
-Нет. Давай подождём.
Краус и Ртайштайн замолчали и старались даже дышать как можно тише. Шорохи на улице усиливались, где-то раздалось монотонное постукиванье. Ртайштайн встал и растолкал Хольца и Менгеле. Все четверо замолчали и стали вслушиваться в звуки на улице. Менгеле махнул рукой, приказав остальным взять оружие. Офицеры медленно поднялись и медленно отступили к стене. Шорохи на улице усиливались, кто-то начал скрестись в дверь. На улице послышался глухой рык и стон, кто-то начал бить чем-то тяжёлым в стену. Офицеры сняли оружие с предохранителя и ждали, когда враги ворвутся в дом. Один из врагов начал пытаться выбить дверь, затем к нему присоединился ещё кто-то. Дверь не казалась крепкой и через несколько минут раздался хруст, доска отвалилась и, сквозь щель, показалась мускулистая, изрезанная рука. Менгеле вздрогнул и громко крикнул: «Огонь!». Нацисты начали стрелять по руке и существо взвыло от боли. Пули разбили замок, дверь со скрипом открылась и существа ворвались в дом. Их было около 15. Ртайштайн, первый раз участвовавший в серьёзной перестрелке, закрыл глаза и стрелял куда-то вперёд. Прошло меньше 2-ух минут, но ему показалось, что прошла вечность. Перед нацистами, на полу, все в крови, лежали расстрелянные тела неизвестных существ. Они напоминали людей, но их тела были изуродованы ранами, а лица были какими-то нечеловеческими, звериными. На многих не было одежды, те на ком её не было совсем, были кастрированы, но один труп выглядел как-то необычно и привлёк внимание офицеров. На нём не было одежды, кроме белой гимнастёрки, которая была всем очень знакома. Менгеле подошёл к телу, перевернул его и снял с него майку. На маленькой бирке, нашитой возле воротника, было написано: «Die Schutzstaffeln. SS». Все отступили на несколько шагов назад как будто чего-то испугались. Менгеле внимательно осмотрел труп, но больше ничем он от других не отличался. Краус не выдержал молчания и осторожно спросил: