***
В тот вечер смог-таки Дмитрий насолить тому барину. По его рассказу, обыкновенно спокойный и немногословный господин в сердцах, в припадке безумного гнева кричал что-то о Боге, взывал к совести, а чуть успокоившись, заявил, что вызывает Дмитрия на поединок, так как тот самым бессовестным образом оскорбил его честь.
Я решительно перебил моего приятеля:
— Пиши письмо с извинениями! Сейчас же!
— Как можно! — возмутился Дмитрий. — Уж если так сложились обстоятельства, ни о каких письмах и речи быть не может!
— Ей богу, переступи же ты через свою гордость! — Я безуспешно пытался вразумить своего товарища. — Или не понимаешь, как все может закончиться?!
— О какой гордости может идти речь? Ты не был там, потому знать не знаешь, из-за чего именно встрял конфликт.
— Ну так просвети меня!
Поколебавшись мгновение, тот вкратце поведал о случившемся, избегая подробных деталей, однако и без того я сумел понять суть: агрессором выступал мой товарищ.
— Чем ты думал, когда позволил себе такую бессовестную наглость?! Позабыл, кто он таков? — набросился я на Дмитрия.
— Негодяй он, обманщик, вот кто! Рабочие его отзывались о нем именно так!
— Еще и с крестьянами успел пораспускать слухи?! Совсем страх потерял? Мы на чужой земле, тут иные правила!
— По вине этого паршивца страдали многие! Он подл, жесток и жаден! Он не достоин столь роскошной жизни.
— Уж не тебе судить, кто здесь чего достоин, а кто — нет, — довольно жестко произнес я. — Мы всего лишь гости, мы не должны вмешиваться в здешний порядок, а уж тем более — пытаться нарушить его!
— Разве столь бесчеловечное поведение можно назвать порядком?
— Везде разные порядки, уж ты-то должен понимать это!
— Но нормы морали для всех одни!
Я глубоко и порывисто вздохнул, понимая, что спорить с моим другом бесполезно, да и слишком поздно. Это уже произошло, теперь нужно понести заслуженное наказание за остроту языка своего приятеля. А если продолжу спор, то высока вероятность того, что мы и вовсе переругаемся, а уж этого-то сейчас как раз и не хватает. Как можно быть таким самоотверженным глупцом?!
— И что же ты планируешь делать дальше? — спокойно спросил я, пуская на Дмитрия уставший взгляд.
— Ну, на самом деле я хотел попросить тебя о помощи… — смущенно ответил мой товарищ, опуская голову.
Я удивленно вскинул брови, однако догадывался, к чему тот клонит.
— Конечно, я не стану молить его о прощении…
— А подумал ли ты, что будет с теми «бедными» крестьянами? Многие крепостные жалуются на своих хозяев. Ты будешь помогать всем им?
— Нет, конечно. Я не смогу помочь всем им.
— Но ведь таких «паршивцев» очень много! И все они портят жизнь своим крепостным…
— Полно же, слишком поздно о чем-либо думать.
— Никогда не поздно написать письмо и забрать свои слова назад, — мягко улыбнулся я.
— О, нет. Между прочим, я хотел просить тебя быть моим секундантом!
Я не мгновение задумался. Меня охватило странное предчувствие. Мне дважды доводилось выступать в роли секунданта для своего товарища. Тогда меня всегда охватывала тревога, но в этот раз все было несколько иначе.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжал упрашивать Дмитрий, — но сейчас не то время, чтобы отступать.
— Почему?
Повисла напряженная пауза. Я думал. Точнее, конечно, я не хотел, чтобы мой товарищ стрелялся, я скорее обдумывал и прикидывал все возможные варианты исхода событий.
— И что же будет, если я не стану помогать тебе?
Дмитрий в растерянности опустил голову, явно не ожидая такого поворота. Тогда он был, наверное, самым несчастным человеком на Земле.
— Ты ведь хотел возвратиться в К-город! Когда именины у Михаила? Он присылал тебе приглашение! — вдруг вспомнил Дмитрий. — Уж если окажешь мне эту услугу, после дуэли тот час едем в К-город!
— Ах, да как смеешь говорить такое! (исправлено) В своем ли ты, прости господи, уме?!..
Он в самом деле не осознавал всю серьезность сего «мероприятия». И, знаете, играть с судьбою с такой легкомысленностью, совсем не думая при этом о последствиях, не осмелится даже самый последний дурак.
***
Я согласился. Я действительно согласился. Мне трудно найти себе достойное оправдание. Я всегда выделял Дмитрия среди других людей, не смотря на то, что наши взгляды во многом расходились. Он искренний, добрый, с большим сердцем и с глубокой душой. Его, как и меня, волнуют не чины и все в этом роде, а то, каковы люди внутри. Он никогда не принимает решения спонтанно, хоть и нередко слушает сердце, а не разум. Удача никогда не была на его стороне, поэтому во всех своих занятиях он старался больше всех. Дмитрий терпел неудачу почти во всем, но никогда не расстраивался из-за этого, а принимал судьбу, как должное. Меня всегда удивляло это, потому что я никогда не встречал таких уникальных людей, чтобы и с характером, и с душой.