Молодой Поэт расспрашивал капитана в рубке, Скуратов и Женщина продолжали стоять на открытом ветру, но Старпома они так и не увидели больше.
Когда пересекли рейд, Скуратов уговорил Женщину спрятаться от ветра в рубке. Здесь, забившись в угол, она беззвучно плакала в темноте, и Скуратов неумело, Скуратов никогда этого не умел, пытался успокоить ее.
— Сама ведь видела, — шептал он. — Твой Старпом — дохлый номер. Он любит жену и дочку. Сама ведь видела…
Женщина не отвечала. Она продолжала плакать, и Скуратову было жалко ее, он перестал злиться и не знал, какие чувства должен пробудить в нем конец этой истории.
«А конец ли это?» — подумал Скуратов, и тут катер мягко толкнулся о причал.
Морской вокзал заливал фиолетовый свет.
Они миновали пустую площадь, ткнулись в нижние ступени виадука и пошли по ступеням вверх, где за железными рельсами разбросал по сопкам цветные кварталы город.
Молодой Поэт пытался пройти по перилам, Скуратов крикнул, что голова его еще пригодится человечеству, и Поэт послушно зашагал рядом.
Мост кончился. Они были в городе. Скуратов заглянул Женщине в лицо. Оно было спокойным.
«Слава Богу, — подумал Скуратов. — Оклемалась как будто девка…»
Женщине надо было поворачивать налево, и дом ее оказался б сразу за углом. Скуратов знал об этом и остановился, а Молодой Поэт по инерции прошагал дальше.
— До свидания, — сказал Скуратов. — Буду нужен тебе — позвони.
— Спасибо за все, — улыбнулась Женщина и протянула Скуратову руку.
— Брось, — сказал Скуратов. — О чем разговор… «Слава Богу, — облегченно подумал он. — Старпом, небось, вбирает якоря, и жизнь исправила погрешности компаса».
Женщина вдруг тронула Скуратова за локоть.
— Знаешь, — сказала она, — а если телеграмму в море послать?