— Мистер Браун,— начал я,— боюсь, мне придется задать вам вопрос личного свойства. Быть может, кто-нибудь из ваших близких...
Он прервал меня:
- Я думал об этом. Кто-нибудь из моих близких мог выкрасть мой ключ. Кто-нибудь из них мог бы изучить мою подпись и затем подделать ее. Ваш банк довольно крупный. Слишком многие абонируют у вас сейфы, и служители, разумеется, не могут знать всех клиентов в лицо. За исключением разве что очень частых посетителей, а я не принадлежу к их числу. Да, разумеется, это мог бы быть кто-нибудь из моих близких, но дело в том, что таких близких у меня нет. Я не женат, родственников у меня тоже нет. Я недостаточно богат для того, чтобы побудить кого-нибудь... Да нет, будем смотреть на вещи трезво. Никому не пришло бы в голову убивать меня для того, чтобы завладеть моими деньгами. И у меня абсолютно нет врагов.
На мой взгляд, для человека пятидесяти с хвостиком это было довольно-такие смелое заявление, тем не менее мне ничего не оставалось, как принять его на веру.
В доме мистера Брауна и на пляже я заметил двух женщин.
— Вы отдыхаете не один?
— Нет, моя воспитанница Джоан Бейкер живет в моем доме с детства. Пока она была маленькой и приезжала домой только на каникулы, я держал экономок. Но этой весной она закончила частную школу, и с тех пор все домашние заботы легли на плечи Уилли.
Молоденькая светловолосая девушка, которую я видел, и была, судя по всему, Джоан Бейкер. Другая женщина, намного старше, казалась уже увядшей, хотя прежде, вероятно, была очень красивой. Маленькая и худенькая, она с постоянной улыбкой сновала по дому.
— Уилли? — спросил я.
— Эдит Уилливер. Она уже много лет работает у меня секретаршей. Я полагал, что кто-нибудь должен вести хозяйство и приглядывать за Джоан. Пользы от Уилли не так уж много, но за все эти годы она превратилась как бы в члена семьи, он вздохнул.— Кстати сказать, сегодня как раз ее день рождения. Вечером мы вчетвером, так сказать, в семейном кругу, отметим это событие.
— Вчетвером?
— У нас в доме гостит приятель Джоан, молодой человек по имени Фрэнсис Даниэло. Он из Бруклина. Руководит танцевальным оркестром.— мистер Браун нахмурился.— Джоан зовет его Дэнни.
— Судя по всему, вы не очень одобряете их дружбу,— осторожно заметил я.
— Они поговаривают о женитьбе, но Джоан еще слишком молода. И у нее есть приличный капитал, вернее, она его получит, когда ей исполнится двадцать один. Это будет на следующий год. Я хочу, чтобы она прежде огляделась как следует, выяснила, чего хочет.
Часы пробили шесть раз. Мистер Браун поднялся, подошел к письменному столу, собрал бумаги и запер их в ящик.
— Конечно же, все это глупости,— произнес он.— Просто шутка. Розыгрыш. Что еще это может означать?
Мы с ним оба отлично понимали, что это может означать.
— Вы приняли какие-нибудь меры предосторожности? — спросил я.
— Да,— коротко ответил он и похлопал себя, но оттопыренному карману брюк.— Сам не понимаю, почему я так нервничаю. Разумеется, ничего не может случиться. Да и вы ничем не можете мне помочь. Извините, что потревожил вас.
Он проводил меня через лужайку к отелю. Мы расстались у живой изгороди.
Вернувшись в отель, я сделал два телефонных звонка в Нью-Йорк и отправился ужинать.
Многие считают, что банки и банкиры окружают себя непроницаемой завесой бюрократизма, канцелярщины и волокиты. Отчасти это действительно так. Тем не менее в случае необходимости всегда есть пути достаточно быстро обойти все эти бюрократические препоны. И так как бизнес наш касается людей и их денег — двух самых, так сказать, деликатных и взрывоопасных материй,— нам всегда приходится быть готовым и ко всякого рода неожиданностям.
К тому времени, когда я закончил ужин, я уже получил ответ на первый звонок: мне сообщили, что Илиф Браун является уважаемым владельцем небольшой, но вполне надежной брокерской фирмы. Он очень благоразумно и удачно распорядился состоянием своей воспитанницы и значительно преумножил его. Его честность и добросовестность в этом смысле вне всяких подозрений.
Ответ на мой второй звонок пришел через несколько минут, он но-сил в равной степени позитивный характер и крайне удивил меня.
Удивил настолько, что после некоторого размышления я решил поменять мои комнаты в южном крыле отеля на номер в северном. Устроившись в новом помещении, я подошел к окну, из которого, как я и предполагал, был виден дом за высокой живой изгородью. До полуночи оставалось всего несколько минут. Наступало девятое октября.