— Благодарю, о мудрейший. Обязательно обращусь, когда мне потребуется устроить вечеринку с бесплатным бухлом, чтобы заманить в Fate первокурсников. Моё приложение для тех, кто хочет найти кого-то стоящего, кто серьёзен насчёт настоящей любви.
— Оу, так может, тебе тогда стоит самой заняться маркетингом? — парирует Бэнкрофт с тем же наигранным надутым ртом.
Я прищуриваюсь, бросаю в его сторону возмущённый взгляд, не успевая найти достойный ответ.
Он понимает, что перегнул, и отступает:
— Да брось, Хастингс. Ты ведь сама не веришь во всю эту сказочную чепуху.
Я сумела сохранить маску перед большинством, и меня бесит, что он видит, как моё отношение постепенно портится.
— Конечно верю. Я люблю любовь.
Он смотрит пристально, будто рентгеном просвечивает, анализируя мою реплику, и закатывает глаза.
— Пожалуйста, не оскорбляй меня. Я знаю тебя лучше.
— Ты ничего обо мне не знаешь. Извини, но я не из тех, кто спит с каждым встречным и потом забывает об этом.
Да, осадить мужчину в духе «да ты просто бабник» — не самая изящная атака, но всегда работает, особенно против «Холостяка года» по версии Societeur Magazine.
— Ignite набито профилями мужчин, которые называют женщин «самками» и ищут кого-то, кто «не воспринимает себя слишком серьёзно», — продолжаю я. — Перевожу: «Ты не воспринимай себя всерьёз, потому что я точно не буду». Признай, твоё приложение не уважает женщин.
— А Fate уважает? Ты уверена, что уважение — это диктовать женщинам, что им обязательно нужен Тот Самый Единственный?
Я шумно выдыхаю, понимая, что он прав, но слишком злюсь, чтобы признать это. Вместо этого я бросаю:
— Ты звучишь, как школьный стенд по половому воспитанию. Интересно, ты сам хоть раз доходишь до второго свидания, или женщины тебя терпят исключительно ради упоминания в прессе?
— Первые свидания — всё же лучше, чем никаких. Или Сьюзи наконец разрешила тебе найти время для одного? Надеюсь, тебе начисляют баллы за то, что ты всю жизнь останешься одинокой и девственной. — Он закатывает глаза, словно представить ничего хуже не может.
— Не всё в жизни — про то, чтобы набирать баллы. Иногда речь идёт о том, чтобы заслужить уважение. Чего тебе никогда не приходилось добиваться! — Чувствуя, что наши боссы догоняют нас, я приглушаю голос для финального аккорда: — Иди-ка ты обратно на свой этаж, Ванкрофт. Или, лучше, сразу в ад.
На его лице на мгновение мелькает разочарование, когда он нажимает кнопку вызова лифта, но уже в следующую секунду привычная ледяная невозмутимость возвращается. Лифт звякает, открывая двери, чтобы увезти его обратно — на этаж Ignite, всего на один ниже нашего.
— Отлично, так и сделаю, — сдаётся он, заходя в серебристую кабину. Свет от лампочек в лифте окутывает его ангельским сиянием, пока он ждёт, что я присоединюсь, но нет уж — ни за что я не окажусь с ним в замкнутом пространстве. Даже на секунду.
— Прекрасно. Передавай привет остальным демонам, — улыбаюсь я, махнув ему на прощание с мимолётным чувством гордости: последнее слово осталось за мной.
В другой жизни мы спокойно могли находиться в одной комнате, не сверля друг друга ледяными взглядами через свет от экранов и не закатывая глаза над кофе в комнате отдыха. Раньше мы были вежливыми коллегами, товарищами по работе, равными. Мы были друзьями. Теперь же ведём себя как соперники на поле боя, выжидая, кто первым нанесёт удар, чтобы запустить очередной круг шпилек, подколок и мелких язвительных замечаний. Делаем вид, что так было всегда. Делаем вид, что не разговаривали каждый день целый год. Делаем вид, что многое просто не случилось.
— Не переживай, Хастингс. Я сохраню твой секрет, — Бэнкрофт бросает напоследок свою фирменную ухмылку, нажимая кнопку этажа. — Хотя мы оба знаем... тебе нравится быть сверху весь день.
Двери лифта сходятся, а я остаюсь стоять с пылающими щеками.
Всё моё тело просто сочится злостью. На него, на Сьюзи, но больше всего — на себя. Даже когда мы были друзьями, он всегда был быстрее. Детство среди акул бизнеса и элитное образование дают о себе знать. Теперь всю эту ловкость он тратит исключительно на то, чтобы обаятельно впечатлять окружающих или оставлять меня краснеющей и без слов.
Бешусь на себя за то, что не стараюсь сильнее, чтобы его обойти. Давно пора было доказать, что я могу выиграть. Может, если бы у меня была квадратная челюсть, репутация плейбоя и папины деньги, я тоже могла бы так спокойно относиться к своей работе.