Тут Габриэла передала гитару Фермино и повисла на руке Евгения, мило объясняя ему, что она тоже немного разбирается в ботанике, но охотно послушала бы его объяснения относительно того или иного редкого цветка, а посему настоятельно просит его еще раз прогуляться с нею по саду.
Дрожа от сладостной робости, Евгений бродил с графиней по дорожкам; всего свободнее он чувствовал себя, когда графиня спрашивала его о каком-нибудь редком растении и он мог пускаться в научные объяснения. Сладостное дыхание графини касалось его щеки; электрическая теплота пронизала все его тело, наполнив его таким неизъяснимым восторгом, что он не узнавал самого себя, словно стал совсем другим человеком.
Все плотнее и темнее становились завесы, которые ночь набрасывала на поля и леса. Фермино напомнил, что пришла пора посетить графа в его покоях. Евгений был вне себя от замешательства, он бурно прижал руку графини к своим губам, резко повернулся и зашагал прочь, словно подгоняемый ветром, с ощущением такого блаженства, которого прежде никогда не ведал.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сновидение. Губительные подарки Фермино. Утешение и надежда
Можно догадаться, что сумятица, возникшая в душе Евгения, не дала ему заснуть всю долгую ночь. Когда же за окном наконец забрезжило утро, он впал в странную дремоту, более всего похожую на дурман, некое пограничное состояние между сном и бодрствованием. И тут ему вновь привиделся в ослепительном сиянии, в невероятной прелести образ невесты, который уже однажды являлся ему в сновидении, и это вновь вызвало в нем ужасную внутреннюю борьбу, из которой тогда он вышел победителем.
«Как, — вопрошало видение сладостным голоском, — как, ты бежишь меня? Ты сомневаешься, что я твоя? Ты считаешь, что счастье любви навеки потеряно для тебя? Подними же глаза! Благоухающими розами, цветущими миртами украшен наш брачный чертог! Приди же, мой возлюбленный, мои сладостный жених, я жду тебя! Прильни к моей груди!»
Легко, словно дыхание, на лице невесты проступили черты Гретхен, но когда фигура приблизилась, простирая руки, чтобы его обнять, он увидел, что это — графиня Габриэла.
Охваченный неистовым жаром, Евгений также хотел обнять небесное видение, но на него словно напал ледяной столбняк, он не мог пошевелиться, в то время как видение все бледнело, испуганно дрожало и, казалось, испускало предсмертные вздохи.
Из груди юноши вырвался крик ужаса.
— Господин Евгений, господин Евгений! Проснитесь, вы кричите во сне, вам снится что-то страшное! — прозвучал у его уха чей-то громкий голос.
Евгений очнулся от своего сонного состояния, яркое солнце светило ему прямо в лицо. Слова, пробудившие его, произнесла служанка, она же сообщила ему, что с утра к ним уже приходил незнакомый господин и имел разговор с госпожой профессоршей, а сейчас госпожа профессорша находятся в саду. Они очень беспокоятся из-за долгого сна господина Евгения, так как предполагают, что молодой господин заболели. Кофе уже готов и накрыт в саду.
Евгений быстро оделся и спустился в сад, стараясь подавить возбуждение, вызванное зловещим сном.
Он был немало удивлен, найдя в саду профессоршу, склонившуюся над великолепным, царственным экземпляром Datura Fastuosa и вдыхавшую сладостный аромат ее пышных, воронкообразных цветов.
— Ай-ай-ай, соня, сколько можно спать! — упрекнула его профессорша. — Знаете ли вы, юноша, что здесь уже побывал ваш иностранный друг и хотел с вами поговорить. Признаюсь, я была не права в своем отношении к этому испанскому господину и придала слишком большое значение своим недобрым предчувствиям! Подумать только, милый Евгений, этот роскошный куст Datura Fastuosa ваш друг приказал доставить сюда из графского сада, потому что слышал от вас, что я особенно люблю это растение. Значит, находясь в том раю, вы думали о своей матушке, милый Евгений? Прекрасная Datura получит у нас достойный уход…
Евгений не знал, что ему думать о поступке Фермино. Он почти готов был поверить, что испанец хотел подобной любезностью загладить незаслуженно злую насмешку, которую он позволил себе, говоря о брачном союзе Евгения, истинного характера которого он не понимал.
Профессорша сообщила Евгению, что испанец вновь приглашает его прийти вечером в графский сад. Мягкое добродушие, исходившее сегодня от почтенной дамы, подействовало на истерзанную душу юноши как целительный бальзам. Ему ведь казалось, что его чувство к графине Габриэле является столь возвышенным, что не может иметь ничего общего с его привычными жизненными потребностями. Евгений не считал это чувство обычной любовью, связанной с чувственным желанием или любовным наслаждением. Более того, он находил, что его чувство будет даже оскорблено малейшим намеком на плотское вожделение, хотя тот ужасный сон должен был бы навести его на совсем иные мысли. В результате Евгений был в это утро таким веселым и радостным, каким домашние давно уже его не видели, и старая профессорша была слишком простодушна, чтобы заметить в его веселости непонятную напряженность.