— Как говоришь твоя фамилия?
— Калашникова, — иду вперед, к домам, к нашим воротам, которые давно требовали ремонта. Но отец все деньги вкладывал в церковь, в которой служил. Ему бытовые мелочи были не интересны. Будь то отсутствие воды или электричества.
— Ясно. Отец Григорий твой значит папа?
— Да, — пожимаю плечами. Ничего удивительного, что человек такого уровня, как Дымов знает папу. Его много кто знает. Он крестил детей мэра, если не ошибаюсь.
Когда я двигаю ворота, чтобы войти на пороге появляется разъяренная мать.
Я даже шаг назад делаю отчего врезаюсь спиной в Юрия Михайловича.
— Ты где была, дря… — она не заканчивает, наконец замечая за мной две фигуры. Начинает улыбаться. Надевает платок.
— Приветствую, вас. Что привело вас в столь поздний час?
— Добрый вечер, — Ольга Николаевна не знает, как зовут мою маму, и я подсказываю. – Анна Семеновна. Мы пришли сказать, что задержали Машу. В школе произошел неприятный случай, и она очень помогла отцу одного из наших учеников и своей учительнице Инне Георгиевне.
Мать расстроена. Как так, не будет причины наказать меня и заставить учить очередную огромную молитву, от которых у меня скоро мозг закипит. Но до совершеннолетия я не могу покинуть дом, не могу забрать маленькую сестру и готова терпеть все.
Но через несколько месяцев все будет по -другому. Именно эту молитву я проговариваю сети ей перед сном. Каждую ночь
Мать приглашает гостей в дом, но они отказываются и быстро ретируются. И я тоскливо смотрю им вслед. Дома меня ждет нехитрый ужин из овощного рагу и кучи упреков в том, что я напрягла людей, а это не по христиански. Мать выспрашивает подробности того что произошло, очевидно ищет причину для наказания, а когда не находит орет на нас с сестрой просто так…
— Живо умываться и спать! Завтра утром пойдешь в церковь.
— У меня школа…
— Петровна заболела, некому продавать свечки. Так, что пропустишь свою школу она все равно ничему путному тебя там не научат. Все что нужно знать для замужества ты уже знаешь. Кстати завтра на ужин придет Борис Николаевич, будь с ним повежливее. Он может подумать, что ты не благодарна милости, которой он нам оказал, когда твоей руки попросил.
Ах да, еще и дядя Боря, который на старости лет решил, что ему приспичило жениться и заделать пару сыновей. Причем это его слова. Сыновей. Я тогда возьми и ляпни, что к его сожалению иногда рождаются и девочки. Влетело мне тогда знатно, но я собой гордилась.
Глава 5.2
Я не стала спорить больше. Это чревато. Пошла в нашу с сестрой комнату. Больше похожую на келью.
В спальне на коленях Соня.
Она, сложив руки на кровати, читала про себя молитву. Я не стала ничего ей говорить и просто пошла умываться в нашу крохотную ванную.
Пока чистила зубы и подмывалась слушала как мама в очередной раз рассказывает ей о необходимости послушания. Да и я тоже самое ей говорю. Она порой защищать меня пытается, но лучше уж меня побьют и на горох поставят чем мою шестилетнюю сестру. Но иногда и ей перепадает. Когда что – то роняет или обманывать пытается.
Заканчиваю приготовления ко сну, надеваю длинную ночную сорочку до самых пят. В ней невыносимо и я несколько раз пыталась снимать ее, но мать словно чувствует, как я делаю что – то порочное и тут же приходит с розгами. Так что больше рисковать я не намерена.
— Маш, — зовет меня сестра шепотом, когда ложусь на свою узкую кровать после прочтения молитвы.
— Что?
— Они нас не любят, да?
— Любят конечно, — каждому ребенку нужно знать, что его любят.
— Тогда почему бьют и ругаются постоянно? Почему… — этих почему может собраться целый том Булгакова.
— Любовь, малыш, она разная бывает. И люди разные. Но мы должны быть благодарны за все блага, какие Бог нас посылает.
— А блага-то какие?
— Любые. Нас кормят, одевают, дают возможность учиться. Поверь, я читала, что бывает и хуже.
Мне это было нужно, чтобы не сойти с ума.
— А может нам сбежать? Просто уйти. Или пожаловаться.
— Не говори этого вслух. Никогда, — ей лучше не знать, что я хочу сбежать, как будет такая возможность. – Нужно вынести все испытания, которые посылает нам боженька.
— А если я не могу.
— Должна. Ради меня хотя бы.
— Ну если только ради тебя, — она протягивает ручку, и я обхватываю ее маленькие пальчики. Люблю сестренку. Рада, что она у меня есть. Потому что это еще один стимул. Стимул жить и бороться. И учиться хорошо. И в олимпиадах побеждать.