— Скучал по тебе, — говорю, выдыхая ей прямо в губы: такие желанные и красивые.
Глупая, ты не должна сейчас быть здесь.
Я чувствую, как она дрожит от волнения. Всё так же продолжаю дышать ей в губы, потому что не могу найти в себе силы, чтобы отстраниться.
Я навсегда запомню этот момент: Сашка поддаётся вперёд и касается своими губами моих. Она больше ничего не делает, видимо, боится. Только я уже не в силах остановиться, почувствовав вкус её губ. Я начинаю целовать её так, как никогда не целовал другую девушку. Всё потому что она особенная. Никто её не заменит. Никогда.
Она отвечает на поцелуй практически сразу, позволяя углубить его. Мне просто сносит крышу.
— Глупая, — шепчу я, на секунду оторвавшись от её губ. — Что же ты делаешь?
— Люблю тебя, — без капли сомнений заявляет она.
— Тогда зачем уехала? — вырывается вопрос, который всегда волновал меня.
— Боялась, что ты не поймёшь, — она снова впивается в мои губы, в требовательном поцелуе.
Какая ты глупая.
Дальше всё происходит как в тумане. Мои руки ласкают её тело, сначала через ткань футболки, а после под ней. Она не противится, наоборот, выгибается навстречу.
Я больше не могу себя контролировать: мне просто сносит голову. Её запах, голос и губы до безумия меня опьяняют. Я не замечаю, в какой момент мы оказываемся в моей спальне, а я нависаю над ней, продолжая терзать её губы страстным поцелуем.
Спускаюсь губами к шее и слышу легкий стон, который срывается с её губ, в тот момент, как длинные ноготки впиваются в мою спину. Чёрт, мне невероятно сносит крышу. Это больше похоже на какое-то безумие. Стягиваю с неё футболку, в чем она мне охотно помогает.
Её тело для меня настолько прекрасно и желанно, что ощущаю дрожь в груди. Это уже невозможно остановить. Обескуражен тем, как Сашка своими нежными руками тянется к моим штанам, чтобы стянуть их вниз. Воздух в этот момент вообще выходит из легких.
Она смущенно, но в то же время решительно смотрит в мои глаза, будто спрашивая разрешения. Чёрт, прекрасно ведь понимает, что я не могу ей противиться. Ещё мгновение и мы остаемся абсолютно обнаженными и это чистый кайф.
Нет слов, чтобы описать мои эмоции. Как только Сашка пытается пройтись пальцами по моему члену, вхожу в неё, а она выгибается навстречу и издаёт стон: казалось, что нельзя ещё больше сойти с ума, но я ошибался. Двигаясь в ней — срываюсь на рык, а она продолжает издавать стоны.
Меня обволакивает чувство счастья и страсти одновременно, а пальцы грубо сжимают её гладкие бедра. Это невероятно, будто сон. К точке максимального наслаждения мы приходим одновременно. Такого оргазма я не испытывал никогда и ни с кем. Слишком феерично.
— Люблю тебя, — теперь я знаю, что она поймёт смысл, вложенный в это слова.
— Я знаю, — с улыбкой отвечает она и засыпает на моем плече.
***
Утро отдаётся холодом по телу. Открыв глаза замечаю, что Сашки нет рядом.
Помятые простыни дают понять, что произошедшее точно не может быть сном. В душе её тоже не оказалось.
Переживание нарастает с каждой секундой, а его пик настает тогда, когда я нахожу письмо на кухонном столе.
« Прости, братик, наверное, безнадёжно будет высылать тебе приглашение на мою свадьбу. Я постараюсь обрести счастье, теперь я точно знаю, как чувствуют себя по-настоящему счастливые люди, спасибо тебе. Люблю тебя. Твоя Сашка.»
Сердце гулко бьётся в груди, а кулак, вымещая ярость, разбивается от удара о кафельную плитку на стене.
Глупая.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПРИМЕЧАНИЕ: текст, который выделен курсивом - воспоминания героя.
Два года спустя
Дождь льёт с неба и отбивает свой такт об стекла на балконе. Чем не повод прокрутить в голове всю свою жизнь, поддаться философским размышлениям?
За последние пару лет моя жизнь перекручивалась с ног на голову кучу раз. И, признаться честно, это едва не сломило меня. Ну, жизненные уроки ведь для того и преподносятся, чтобы закалить характер и выдержку или же уничтожить полностью.
Я выдержал, я молодец.
Ещё год два года назад эта фраза не вызывала никаких эмоций и радости, только чувство опустошения и отвержения себя. Но, это было тогда. Никто не знает, в какой момент его жизнь вновь перевертеться на сто восемьдесят градусов, и какие перемены принесёт этот переворот.