— Грёбаный ботаник, — прошептала она, чувствуя, как против воли приподнимаются уголки губ.
— Да. И тебе придётся это терпеть ещё очень-очень долго. И ты будешь терпеть, потому что иначе не кинулась бы меня спасать.
— Да просто ты бы погиб без меня, — буркнула она под нос.
— Может быть.
— Или ещё хуже: понял бы, что сможешь без меня выжить.
— Согласен, — серьёзно кивнул Леонард, — это ещё хуже. А теперь нам нужно выбираться отсюда.
Пижма осторожно села. Голова ещё кружилась, но боль потихоньку притуплялась, видимо, вытесняемая хлынувшими через край гормонами.
— О да, здесь определённо не слишком удобно, — она выкинула из-под ягодицы колючий осколок. — Но Ленора же видела, куда нас скинул дракон, значит, они скоро разберут завалы. Жаль, она всю магию растратила, а то быстрее бы вышло.
Леонард нехотя поднялся и задрал голову, всматриваясь в тучу, нависшую и, казалось, закрывшую толстым пузом единственный ныне выход из пещеры.
— Нет, надо выбираться прямо сейчас. Ювеналий не просто сбежал. Он собирается уничтожить Древо, и мне что-то подсказывает, что он не откажется от идеи.
Качаясь, Пижма стала рядом:
— Он его сожжёт?
— Да.
— Но это же… Я никогда не смогу попасть домой?
Она не собиралась обратно на землю. Что агент Пижма забыла там, что оставила? Работу, которая, как ни печально это признавать, но всё же ей нравилась?
Сестру, неисправимо идеальную, раздражающе, до зубовного скрежета правильную, младшую, испуганную, всегда прибегающую за помощью именно к ней, к Пижме? Кого ей останется просить оттаскать за волосы нерадивого муженька, снова оставившего половину зарплаты на посиделках с друзьями?
Или маму, которой Пижма никогда не умела, не хотела, не пыталась угодить?
Неужели она и правда думает об этом?!
— Да. И поэтому мы должны его остановить, — помедлив, кивнул Лео, глядя на неё с опаской.
— Мы сможем убить его?
— Богиня, надеюсь, что нет! Он же не убил нас. Лишь закинул сюда, чтобы не помешали. Полагаю, у председателя ещё осталось немного чести…
— Ты неисправим, — агент хотела хлопнуть себя по лбу, но пожалела и без того больную голову, поэтому выделила щелбан Лео. — Что будем делать? Покричим? Поторопим Ленору? Она может позвать подмогу?
— Боюсь, нас завалит прежде, чем докричимся. У меня есть мысль получше, — Лео повернулся к ней и зажмурился. — Ударь меня.
Не дожидаясь объяснений, Пижма влепила подзатыльник.
— Хорошо, а зачем? — спросила она, сжимая в кулак вторую руку.
Леонард удивлённо почесал затылок:
— Не ожидал, что ты согласишься так сразу. Я тут заметил одну закономерность. Не говори, что ты не обратила внимания.
— Не обратила внимания на что?
— На то, что, когда ты меня злишь, я превращаюсь в дракона. Если у меня получится, я смогу вылететь и…
— Притвориться маленькой птичкой?
— По крайней мере, предупредить маму, чтобы она успела защитить Древо. Ну же! Наори на меня… Только шёпотом. Ударь. Скажи что-нибудь возмутительное, что ты обычно говоришь.
— У меня есть идея получше.
Ну же, Пижма! Это не так сложно! Проклятье, это в разы сложнее, чем драться или бежать кросс. Это сложнее, чем всё, что она когда-либо делала.
Девушка закрыла глаза и позволила себе, наконец, сделать то, о чём мечтала так давно, что и стыдно признаться: она прижалась к нему всем телом, глубоко вдыхая запах ромашки, запуталась пальцами в волосах, прижалась носом к его щеке и шепнула:
— У тебя всё получится…
Она не успела толком поцеловать, лишь неловко мазнула губами по его лицу, чувствуя, что кожа на щеках почему-то вдруг перестала быть мягкой и гладкой.
Наверное, это было больно. Агент точно слышала, как трещали кости, как лопалась кожа там, где одна за другой проклёвывались чешуйки, как натянутой струной звенели мышцы там, где ноги превращались в лапы, вырастая, грубея…
Вырастая?!
Девушка отскочила назад как раз вовремя.
Леонард, тяжело дыша, то и дело выпуская изо рта дым вместо воздуха, увеличивался в размерах.
Чешуя, переливающаяся алым, когти, каждый из которых подошёл бы для изготовления рога изобилия, огромная пасть, явно не красоты ради забитая клыками… И удивлённые, огромные, светлые глаза Леонарда.
Наверное, он не был столь же огромен и зол, сколь Ювеналий. Но это был её Дракон, настоящий, огнедышащий, пусть и немного наивный. Пижма с разбегу забралась к нему на спину:
— Ты же не надеешься, что я отпущу тебя одного?
Он выпорхнул из пещеры сгустком алого света, ярким солнцем среди затянутого тучами неба.