Между нами было расстояние, которое удовлетворило бы любые нормы приличия. И все-таки его слова нарушили мои личные границы. Розовый румянец опалил щеки. Дыхание сбилось, а сердце, сделав долгий удар, неожиданно пустилось в галоп, насыщая мою кожу оттенком цветущих маков.
А этот вредный драконище только довольно хмыкнул, с неким упоением наблюдая за сгоревшей от стыда бедной мной.
- Так я прав, Эзра? Твои губы невинны? Твое тело чистое, как роса? А мысли девственны, как у младенца?
Я вспыхнула еще сильнее. Уверена, мои всегда золотистые косы еще немного, и окрасятся спелым свекольным цветом.
С одной стороны, он меня смущал. С другой... Я почувствовала себя ущемленной. Потому как он говорил правду, и, скорее всего, это не столь моя заслуга, сколько следствиемоего физического недуга. Но я никогда не ловила на себе восхищенных мужских взглядов. Меня не желали. Калеку.
- Было нетрудно прийти к такому выводу, господин профессор. — сухо фыркнула я, сжимая толстый томик на своих коленях до боли в пальцах. — Зачем мужчинам смотреть на больных калек? Если вокруг полно здоровых, пышущих жизнью девушек?
Глаза мужчины опасно блеснули в свете тлеющих свечей. Не изменяя выражения лица, Ви Туар спокойно проговорил:
- Я спишу в этот раз твою неуместную самокритику на юный возраст и неумение держать язычок за зубками. И все же, милая Эзра, запомни одну простую истину: твое тело, душа, разум — отныне мое. А свое я не позволю обижать даже тебе.
- Это абсурд! — возмущенно взмахнула я руками, дернув подбородком. — Вы перегибаете! В конце концов, я — это я, и мои мысли принадлежат только...
- Мне. — спокойно фыркнул он, встав со своего места и направляясь в мою сторону. — И никому другому.
- Что вы...?
Мои слова замерли где-то в воздухе между нами. Заканчивать вопрос не было смысла. Чернявый дракон, как всегда, делал то, что считал нужным для себя.
Эгоистичная ящерица.
Подхватив меня на руки, при этом сместив толстый томик с моих колен на свой рабочий стол рядом, и удобнее обхватив под ногами и спиной, унес в спальню.
Свечи за нашими спинами погасли от одного слова, что слетело с его потрескавшихсягуб.
- Infirro...
Всё желание возмущаться зачахло в зародыше, когда меня уложили в огромную постель и взялись за пуговицы собственного жилета. Сжавшись в комок, я обеспокоенно прохрипела:
- Что вы... делаете?
- Раздеваюсь. — само невозмутимость. — Спать в одежде неудобно, знаешь ли?
- Спать? — подозрительно прищурилась я, будто могу что-то изменить в случае, если он скажет «нет».
- А ты хочешь чего-то другого, м?
Вернул мне хитрый прищур брюнет, и я мигом сглотнула слюну, ощущая, как щеки опять горят.
- Н-нет... — судорожно комкая постель, я натянула на себя плед. — Спать так спать.
Позади скрипнул матрас, и одеяло приподнялось. Крепкая ладонь легла мне на талию, а теплое дыхание защекотало макушку.
Как ни странно, уснула я быстро. И на этот раз без всяких кошмарных монстров.
Глава 14 Любимых не обижают и ни к чему не принуждают
Любимых не обижают и ни к чему не принуждают
Она чрезвычайно мило спала. Как малое дитя. Бывали времена, когда я нянчил братьев. И пускай у них было не менее дюжины нянек. Эти бестолочи не могли с ними управиться. И если Дин специально капризничал, то Сета, бывало, я находил спящим в своей спальне уже глубокой ночью, когда возвращался с охоты.
Мать никогда не интересовалась им, а ушлые стервы-няньки, пронюхав это, откровенно недосматривали за ребенком. Иной раз позволяя себе прикрикнуть или даже отвесить подзатыльник мальчишке. Разумеется, те смертницы получили пинок под зад быстрее, чем моргнули, ну и сломанные конечности. Тем не менее младший часто дрых у меня, пока я готовился к вступительным экзаменам.
Вот именно так же, как и Сет и Дин около десятилетия назад, Эзра трогательно держала ладошку под щечкой. Губки забавно приоткрылись. Светлые кудри растрепались во сне, и теперь золотым ореолом окружали ее, растянувшись шелковыми нитями по подушке. Она спала на боку, сжавшись, будто от холода.
Накрыв эту чудную девушку одеялом, я с тихим хрустом позвонков покинул постель. Шлепая босыми ногами по полу в сторону купальни, попутно разминая пальцы простыми движениями, я думал. Думал о том, что ждет нас дальше.
Отпускать свою пару и в мыслях не было. Меня загрызет звериная сущность за такой грех! Брать штурмом неприступную крепость тоже глупо. Лишь поломаю робкую психику и окончательно зарою все ее женское «я». С самооценкой у малютки и так проблема. Огромная такая.
Остается лишь одно — увезти куда подальше и полностью окружить собой. Чтобы никого кроме меня не видела, не слышала, не знала. Чтобы запомнила мой запах, чтобы откликалась лишь на мой голос. Я готов влезть ей под кожу! Лишь бы она стала моей. И телом, и душой.