— Если они оба оборотни, то она приняла его без всяких пререканий! Это заложено у нас инстинктами — слышать свою пару. — вполне разумно подметил я.
— Так-то оно так, — тигрица растерянно расправила подол платья, — только девушка, даже чувствуя связь с ним, избегала его. Многие сначала списали все на молодость, стеснительность. В силу своего буйного нрава и жадности к плотским утехам волк не отступал. Он давил на нее. Требовал. Упрекал. Орал и принуждал терпеть его прикосновения.
— Пока не изнасиловал? — предсказал я, и госпожа Аделина увела взгляд.
— Никто не признал это изнасилованием. Они были парой. Созданные друг для друга, разве муж может изнасиловать жену? Только девушку нашли на следующий день в луже собственной крови. Она когтями вспорола себе горло.
Тяжело сглотнув, я сцепил зубы до скрежета. Перед глазами встала Эзра. И так худая, болезненно бледная, с грустинками на дне глаз. Представить ее в багровых бликах крови оказалось задачей почти невыполнимой. Я вздрогнул. От накала ощущений голос мой звучал хрипло:
— Какова была причина? Почему она так поступила?
Леди Аделина с горечью глянула на меня.
— Она безумно боялась близости, потому что в раннем возрасте ее попытался обесчестить отчим. А мать вместо того, чтобы защитить дочь, хорошенько ее отлупила и вбила в голову, что это срамные дела и ими нельзя заниматься. Иначе боги покарают и будут вечные муки.
Бесы! Если бы я мог сказать, что таких родителей нет. Но нет, они есть. Мои недалеко ушли, изменяя друг другу и строя козни против своего же супруга!
— Почему она ему не сказала? Почему не попросила помощи? Совета? Они пара! Ее проблемы — это его проблемы! Почему замолчала?
Я был не в себе от недовольства. Такая глупая смерть, и столько поломанных судеб.
—А почему он не утерпел? — приподняла бровь тигрица, топя меня встречными вопросами. — Почему не спросил? Почему не внушил ей доверия настолько, дабы она ему все рассказала? Почему давил? Почему довел до крайности?
— Они стали оба заложниками этой парности. — сделал я невеселый вывод, и леди Аделина медленно мотнула головой.
— Нет, мальчик мой. Дело в том, что даже чувствуя что-то, мы не можем идти на поводу наших чувств, нам нужны ответы, ориентиры, подсказки, помощь. Парность — это не только идеальная совместимость магии и тел. Это еще и доверие, уважение, нежность, забота, терпение. Я уверенна, ты не навредишь своей девочке. Но, возможно, порой инстинкты побеждают, и ты нехотя ее ранишь. Поговори с ней. Услышь ее. Спроси: чего боится? И попробуй решить проблему, а не запереть ее в старом чулане. Она должна тебе доверять. Поверь, если она что-то и делает тебе не по вкусу, то не специально. Просто она боится. Своей паре хочется понравиться, и когда ты понимаешь, что не дотягиваешь до всех канонов идеальности, это больнее вдвойне.
Возвращался я домой с противоречием чувств внутри. Она всегда вспоминает про свои ноги. Прямо тычит ими, стоит мне подобраться к ней. Что она немощная, нездоровая. Хотя для меня это никогда не являлось проблемой. Для меня, но не для нее. Я довольно холоден на уровне чувств и их демонстрации. А Эзра выросла среди сестер. Более того, они забрали ее после того, как вышли замуж, это уже о многом говорит. Например, о заботе и демонстрации нежности и доверия.
А еще она тряслась за своего охранничка как за родного. И тот рвется из городской тюрьмы к ней, чтобы защитить. Да, есть у главы городской стражи должок передо мной, вот и нашел отдельную камеру по моей просьбе для паршивца. А он, между прочим, уже дважды пытался оттуда ноги сделать. Едва вернули обратно.
М-да, золотко моё проблемное, что с тобой надо аккуратно и нежно, я уже понял. Но подскажи, как. С одной стороны, что я о ней знаю.
Самый очевидный факт, и самый что ни на есть проблемный в ее глазках — это ее неспособность ходить. Мельком, пока она спала, я разглядел ее ножки. Излишне худые, с уродливыми и массивными шрамами. Арсу тоже удалось ее осмотреть, только, увы, невсе нужные манипуляции провели поговорить с ней он не смог. Одно гаргулья высказал уверенно: раны старые, и это не ожоги, и мало похоже на несчастный случай. Ноги ей ободрали не щадя.
Кто? Когда? И в каких обстоятельствах?
Опять-таки, девчонка, скорее всего, полукровка. Выходит, один из ее родителей был оборотнем. Или же полукровкой, в это мне вериться больше. Она практически меня не чувствует.
Это, конечно, меня ранит, но не критично.
Когда она потеряла родителей? В каком возрасте? И кто дальше заботился о больной девочке? Неужто старшие Фиалковски тащили немощную сестру сами? Но у них небольшая разница в возрасте, они и сами были детьми.