— Хм, — он задумчиво хмурится, смотрит на меня внимательно. — Интересный разговор, милая моя. Ну, наверное, начнем с твоих требований ко мне.
— Нет-нет, — отрицательно машу головой, я так не играю! — Вы не можете отрицать, что из нас двоих я слабая сторона в невыгодном положении. Мне важно знать, какие у вас на меня планы и ожидания, чтобы знать, как себя вести.
— То есть о самом браке ты не имеешь ничего против?
Подается он вперед.
Я неопределенно жму плечами.
— Прошло около месяца или чуть меньше. Я по-прежнему у вас, без шанса сбежать. Кажется, это судьба.
Он прикусывает губу и отводит взгляд. О чем-то глубоко рассуждая. Не решаюсь его отвлечь от этого дела. Времени у меня полно.
— Эзра, я понимаю, что наше знакомство не заладилось. Как и после того, как я узнал, что ты моя. У нас была ммм... тяжелая адаптация.
Красивые слова знает господин профессор. "Адаптация". По-моему, это было укрощение, шантаж. Но сейчас я благоразумно прикусываю язык. Я должна понять правила игры, чтобы играть.
— Насчет нашей супружеской жизни, — напоминаю ему, — какие у меня будут функции?
— Ну, во-первых, верность. В твоем теле и сердце должен быть только я.
Безапелляционно. И мне хочется спросить, будет ли это взаимно. Но останавливаю себя. Глупо спрашивать о подобном, когда еще с утра меня назвали уродом. Проглатываю горькое послевкусие от неозвученного вопроса.
— Хорошо.
Сцепив зубы, киваю.
— Еще что-то? — заламываю в ожидании брови.
— Я прошу, слышишь, Эзра? Прошу, чтобы ты меня слушалась, в целях своей безопасности. У меня много врагов, и ты окажешься под ударом, будучи моей.
Ладно, это логично. И я оценила его "прошу", а не "хочу". Кажется, не только я собралась играть в эту игру.
— Что еще?
— Ты станешь хозяйкой моего дома и гнезда. Это не столько твоя обязанность, сколь титул.
— В каком смысле? Объясните? — хмурю брови. Ох уж эти драконьи традиции!
Незаметно для меня он становится еще ближе. Очень близко. Теперь он плечом прижимается к спинке кровати, а между нами несчастные полметра.
Но я занята тем, что пытаюсь быть мудрой в данной ситуации, поэтому оставляю без комментариев передвижения хитрого дракона.
Протягивает мне ладонь.
— Можно твою руку, — в недоумении кошусь на него. Но в целом понимаю, ничего плохого или постыдного он не попросил. Поэтому протягиваю свою, еще не успевшую согреться, ладошку. Мягко ее удерживает в своей широкой. Ставит внутренней стороной вверх, вынуждая приблизиться к нему еще ближе. Теперь мое плечо упирается в широкую мужскую грудь.
— Это, — загибает мой мизинчик, — слуги этого дома. Это, — теперь загибает указательный палец, — управляющие моими имениями и делами. Это, — снова сгибает, на этот раз указательный и средний, — наши личные телохранители. А вот это, — сгибает большой палец, — традиции нашей семьи и мой род.
Смотрю на свой кулак и понимаю, что его ладонь под ним сжимает его. И я смущенно, но в то же время с интересом поднимаю на него взгляд.
Мне любопытно, что он скажет дальше.
На какую часть тела он ткнет и укажет меня. Запястье? Рука? Предплечье? Где я?
Будто прочитав мой вопрос в моих глазах, мужчина усмехается. По-прежнему мягко удерживая мой сжатый кулак, он легонько ласкает мое запястье, там, где видны венки, подушечкой большого пальца. Перехватывает мою свободную ладонь и, пока я бестолково хлопаю ресницами, прижимает к своей грудной клетке. Именно там, где так быстро и мощно бьется его сердце.
Жар опаляет меня изнутри. Мне хочется то ли плакать, то ли смеяться. Я не знаю, что делать, сказать или промолчать. Я... Видят боги, были бы здоровы ноги, убежала бы сломя голову. Но они у меня больные, и я вынуждена здесь сидеть под пристальным взглядом дракона.
— Эзра. — Он держит по-прежнему мою ладонь над своим сердцем. И это так... Доверительно? Я вдруг, несмотря на свою болезнь, ощущаю себя такой сильной? Бред, чушь. Но это чувство, оно слегка пьянит. — Ты управляешь этой рукой, — кивает на свою ладонь под моей, - и кулаком тоже ты. Ты решаешь, быть им зажатыми или свободными. Только ты. Это твоя "функция", как ты выразилась раньше. Управлять моими владениями, держать обслугу в узде и этот дом в теплоте. Душевной, милая. Именно душевной.
— Не могу... — У меня пересыхает во рту, и видят боги, если он сейчас рассмеется и скажет, что пошутил, мне будет больно, да, но легче. Но проходит минута, а дракон так и не рассеивает этот фарс. Заставляя меня поверить в искренности своих слов.
— Я больная, профессор. Я никчемная, я никогда таким не занималась. Просто уму непостижимо доверить калеке подобное!