Как ни в чем не бывало шепчет он, приводя меня в недоумение.
— Постой, но как? Когда?
— Когда ты приняла от меня эту безделушку. — сладко шепчет, ухватив меня за руку, на которой надет браслет, и нежно целует бьющуюся жилку на запястье.
— Но... я... это не честно! Ты мне не говорил.
Пытаюсь повозмущаться. Но разве это возможно в руках такого мужчины?
— Я тебе говорил.
Заявляет твердо.
— Не было такого. — вредно восклицаю, хмурясь в лице. Да, поджимаю губы.
Шепот Ви Туара отпускается возбуждающе медленно к моему ушку.
— Разве я не говорил тебе, что люблю?
— Гговорил. — сглатываю. В горле настоящая пустыня.
Шепот горячо опаляет хрящик чуть выше мочки.
— Разве не говорил, что ты моя и никому не отдам?
— Мммм.
Я в состоянии лишь мычать. Юркий язык дракона облизывает раковину ушка и напоследок выбивает вздох из груди признанием.
— Женщина, которую я люблю и считаю своей, не может быть чей-то другой, кроме как моей женой.
Медленно поднимаю лицо вверх, пока не ловлю пылающий темнотой взгляд дракона.
Не знаю отчего, но тяну к нему пальчики. Очерчиваю кончиком указательного контур его губ. И он приоткрывает их медленно в мучительном вздохе удовольствия. Прикрыв веки от неги.
— Так мы теперь муж и жена?
Спрашиваю шепотом. Будто боясь спугнуть свое счастье. И он кивает, медленно падая на спину назад. А я будто привязанная к нему тянусь ближе, практически оседлав Дана. Дракон мне ловко в этом помогает.
Склоняюсь ближе к, казалось, спокойному мужчине. Только жилка бешено бьется на шее. Неосознанно тянусь туда и, высунув язык, касаюсь ее.
— Ах... Что же ты со мной творишь, девочка?
Выдыхает он, крепко ухватив меня за бедро, плотнее жмет к себе. Я честно признаюсь.
— Не знаю.
— Зато я знаю. — хмыкает дракон и поощрительно нажимает мне на затылок, прижимая к своей шее. — Продолжай, Эзра. Не робей, сегодня и навсегда я твое единственное пособие для обучения.
Туман кружит голову. Мне сладостно и так жарко, что хочется сбросить все с себя. Губами прохожусь по сосуду с бьющейся кровью, скольжу ниже на ключицу. Попутно интересуюсь.
— Для обучения чему, профессор?
— Искусству. — выдыхает он с капелькой пафоса и тут же разрывает рубашку на своей груди, не щадя разлетевшихся во все стороны аметистовых пуговиц. Довольно выдыхает, поймав мой изумленный взгляд. — Мне кажется, вам так будет сподручнее. Ну же, Фиалковски, продолжаете.
В глазах напротив вызов, и в любой другой раз я бы спасовала. Постеснялась бы. Но сейчас, пылая невидимым ранее жаром, я демонстративно медленно отпускаю ладоши на крепкую грудь. И целую прямо в выпирающий кадык.
— Так о каком искусстве вы говорили?
Нависаю сверху, шепча напротив его уха.
Ощущая странное удовлетворение от происходящего. Будто так, и надо, так и задумано.
Мгновение, и мы резко меняемся позициями. Теперь я под ним, а он надо мной. Упирается локтями по обе стороны от моих плеч.
Тянется одной рукой к тесемкам на моем платье и, вырастив коготь на указательном пальце, медленно ведет по ткани вниз. От ложбинки между грудей до самого пупка. При этом взгляд дракона следит не за разрезом, а только за моим лицом. Он силиться там что-то увидеть. И, видно, не найдя этого, облегченно вздыхает.
Накрывает меня своим телом, раскидав в стороны обрезки когда-то красивого платья.
— Самому древнему из искусств.
Обжигает восхищенным взглядом. И я забываю обо всем на свете.
О немощных ногах.
О том, что я тоже дракон.
О нашей родне.
Обо всем, черт возьми!
Выгибаюсь дугой, сама обхватив его за шею. Шепчу хрипло. Дыхание спирает.
— Так какому?
Я запуталась. Потерялась. Не знаю, услышала я этот ответ или почувствовала кожей? Или увидела в его глазах?
— Искусству любви.
А потом не было слов. Были стоны. К моему стыду, мои и его рычание. И уже завтра я буду краснеть, молясь всем богам, чтобы никто из слуг не слышал меня. Но это уже завтра. А сегодня... У меня очень чувственный и нежный урок от моего мужа.
Глава 27 «Принадлежать дракону или царица-мать»
— Эзра. Эзра... милая, проснись. Ну же, золотка.
Она сонно морщит свой изящный носик, почти как дитя дует пухлые губки. Лохматые золотистые кудри обрамляют милое личико, придавая милоты. Хотя куда сильнее? Когда, глядя на Эзру, появляются думы, что боги соткали ее из нежности и ласки.
Она пробует зарыться с головой под одеялом, но я не позволяю. Мягко перехватываю аккуратные пальчики и мимолетно прохожусь по ним губами.
Златокудрая сонно улыбнется, распахивая лениво ресницы. Пару раз моргает. И тут же румянец опаляет нежные щеки.