Но я была слишком слаба, что бы двигаться и уж тем более бегать, поэтому закономерно поскользнулась на влажной от росы траве и заплетаясь в собственных ногах, кувырком полетела вниз по склону.
В падение заработав себе ещё пару ушибов, я приземлилась на бок, больно застонав и держась за ребра.
Слёзы опять потекли по щекам, к которым прилипли травинки и грязь, хотелось выть от несправедливости, но ком переживаний и эмоций застрял в горле от голоса, что прозвучал в паре шагов от меня.
— Губай, посмотри, это же та баба!
Медленно поднимая взгляд, я замерла при виде троих лохматых детин в старых обносках, грязные, с кинжалами и один с топором, тот, к слову, и показал пальцем на меня.
Я задрожала от страха, это же разбойники! Те самые убийцы, воры и насильники. Уперевшись ладонями в землю, я села и начала отползать назад.
— Ага, та самая адептка. — почесал бороду второй, щурясь от утреннего солнца. — А Зуми говорила, что крылатый её до смерти поимел, а она даже бегает.
С насмешкой фыркнул мужчина и двинулся на меня, тот, что был посередине, был ниже остальных, с серьгой в правом ухе и хитрыми глазами-щелочками, рассмотрев меня, он покачал головой и сплюнул под ноги.
— А ведь я говорил Хельге отдать деваху нам, больно она Гилу приглянулась, а потом и мы не побрезговали. И она от проблемы избавилась, и нам радость, так нет, идиотка… Всё по-своему сделала.
— Так всё равно к нам попала! — хрюкнул второй из них, а у меня что-то в сознании щелкнуло.
Хельга.
Где я уже слышала это имя?
Тем временем тот, что слева, сделал ещё один шаг ко мне, и я лихорадочно ползла назад, ища взглядом что-нибудь, чтобы защитить себя. Но увы, ведьмой я была слабой и без своих кукол была как без рук.
— Вот и хорошо, что попалась сначала нам, мы первые пробу снимем, а потом Гилу отдадим, — мерзко улыбнулся тот, что с топором, направляясь ко мне.
— Эй, Чед, Гил велел её к нему принести сразу. Если узнает, что мы ведьму вперед его тронули…
Боязливо промямлил тот, что справа, посматривая на того, что носил серьгу в ухе, тот смотрел на меня и о чем-то думал, усиленно думал.
— А он и не узнает, — похабно хмыкнул тот, что нашёл меня первым, хватаясь за ремень на штанах.
— Ты же, киса, никому не расскажешь, так? Всё равно тебя уже попользовали. А потом мы тебя к Гилу отвезем, он поласковее того крылатого будет. Золотом тебя отблагодарит, уж больно ты ему понравилась.
Страх сковал горло, я не могла ничего делать. Не закричать, не позвать на помощь.
А если бы и смогла, то кто бы пришёл?
Садэр обвинил меня в бесчестье, чтобы попользовать, как и они. Кажется, пока я буду дышать, буду в их глазах никто иной, кроме подстилки.
Слёзы опять обожгли глаза, сморгнув их, я поняла, что было глупо пытаться убегать, надо было оборвать свои мучения ещё в таверне, а так…
Оползнув ещё на пару сантиметров, я почувствовала, как бедро обжег знакомый укол боли, такой больной и такой знакомый.
Артефакт.
Отодвинувшись чуть в сторону, я пальцами, не жалея ногтей, начала соскребать землю с кругоподобной вещицы, в тот момент, когда я её уже извлекла из земли, спрятав под подол рубахи, бандиты приняли единогласное решение.
— Ладно, только аккуратно с ней. Если Гил прознает, глотки всем перережет.
— Так мы скажем, что крылатый…
— Я сказал, аккуратно! Она и так паршиво выглядит. Хотя хороша, чертовка, даже такая, — рявкнул тот, что с серьгой, и мужик с топором недовольно фыркнул, но оставил оружие в сторону и двинулся на меня.
— Ну-ка, молодуха, иди-ка ко мне.
В моей голове было уже принято решение, судорожно сжав артефакт в руке, я мысленно попросила прощения у самых родных и попрощалась с сёстрами. Теперь я не ползала назад, а ждала, когда эти твари подойдут ближе. По щекам опять потекли слёзы.
— Какая послушная, посмотри, Губай!
Рассмеялся один из них, и его рука легла на моё плечо, отводя волосы назад, и я всеми силами нажала больными пальцами на центр артефакта, вплетая в оторванные нити аккумулятора энергий свои жизненные энергетические каналы. Теперь амулет пил меня в прямом смысле.
Болезненный крик моего несостоявшегося насильника раздался совсем рядом, открыв глаза, я изумленно увидела, как двухметрового мужчину отбросило от меня откатом на три метра.
— Тысячи бес! Что это, Чед!?
Кричал второй, но он не успел отбежать, ноги подкосились, и он упал на землю, крича от боли. Та же участь постигла и третьего из их банды.
Боль стала настолько живой и частью меня, что я её уже не чувствовала. Сознание туманилось.