– Вольно. Как настроение личного состава?
– Без изменений, господин Полковник. Все в порядке, Трубочист только опять в одежде купался.
Беда с этим Трубочистом, просто беда. Самый никудышный солдатишка из всех четверых. Можно подумать, никого лучше для Эксперимента не нашлось.
– Свободны, сержант, – скомандовал я и двинулся в обход по казарме.
Казарма у нас, конечно, та ещё. Изолированная. Нет, я понимаю, Эксперимент, но могли бы хоть изредка давать увольнительные в город. Или что тут вокруг. Не дело, если даже рекогносцировку на местности не провести. А вдруг завтра поступит приказ выдвигаться на позиции, что тогда? Если даже где позиции неизвестно.
Казарму по периметру обойти – плёвое дело. Вдоль северной стены коридор с дюжиной жилых помещений, из которых заняты всего пять. Вдоль южной такой же коридор, только сплошной. С восточной стороны столовая, с западной бассейн, а по центру вообще не пойми что. Четыре запертых двери по кругу. Сколько раз я писал рапорты командованию, просил спортзал организовать или хотя бы учебку. Только, видать, командованию не до нас, и вообще рапорты, кажется, никто не читает. В прорезь в южной стене их бросаю как в топку. Не повод, впрочем, опускать руки – на то и Эксперимент.
На бортике бассейна, как всегда, сидела Рыбачка и, болтая ногами, удила рыбу. Я в очередной раз подумал, что, может быть, стоит её в сержанты произвести вместо Грубияна. Ладная, приветливая, привлекательная. За десять лет, что идёт Эксперимент, если и постарела, то самую малость. Не то, что Книжница: та, считай, уже старуха. Правда, с дисциплиной у Рыбачки проблемы, серьёзные.
– Смир-р-рна! – скомандовал я.
– Полковник, родненький, – обрадовалась Рыбачка, но даже не подумала встать.
– За время моего отсутствия… – подсказал я.
Рыбачка заморгала, припоминая. Память у нас у всех никудышная, но у неё в особенности, совсем никакая память.
– Грубиян приходил, – вспомнила, наконец, Рыбачка. – Предлагал что-то хорошее. Не припомню, что именно.
– Жениться? – помог я.
– Ой, правда, – заулыбалась Рыбачка. – Жениться предлагал. Потом был ещё Трубочист. Хотя, может быть, Трубочист был вчера.
– Ладно, вольно, – скомандовал я. – Оправляйтесь, продолжайте удить.
– Спасибо, миленький.
Рыбачка
Я очень рыбу люблю удить, с детства. Когда меня спросили, что я хочу делать, я так и сказала: удить. Ещё тогда сказала, до Эксперимента. Что дальше было, не помню, у меня с памятью совсем плохо, намного хуже, чем у Книжницы. Та, хотя свои книжки и перечитывает каждый день, чтобы не забыть, но если попросишь её рассказать, о чём в них речь – заслушаешься.
У Трубочиста тоже дырявая память, у Грубияна получше, а у Полковника и вовсе хорошая. А у меня вот совсем ветхая. А вообще они мне все нравятся, я на любом бы женилась, даже на Книжнице. Грубиян объяснял, что на Книжнице не положено, потому что с ней нельзя трахаться. А мне всё равно, да и что такое трахаться, я не помню. А может, и не знала никогда, потому что Грубиян говорил «это если раз попробуешь, никогда не забудешь», а я не помню.
Он симпатичный, Грубиян, только грубый очень и странный, но мне всё равно. Я бы на нём женилась, тем более, что я сама со странностями, не знаю, правда, с какими. Интересно, можно ли жениться на всех сразу, я бы согласилась, если можно. И не потому, что других нет, а оттого, что люди все больно хорошие, добрые. Взять хотя бы Трубочиста…
Трубочист
Всё бы хорошо, да труб нет. Если меня спросить, на что мне эти трубы, я навряд ли отвечу. Но знаю, что без них плохо.
Вот уже десять лет, как мне снится один и тот же сон. Будто я лезу и лезу вверх по внутренней стороне длинной чёрной трубы. Лезть тяжело, я задыхаюсь, кричу, труба становится всё уже и всё грязнее. Её бы почистить, и я бы тогда добрался. Не знаю докуда, наверное, доверху, дотуда, где свет.
Здесь никаких труб нет, кроме фаллопиевых. Не знаю, что это такое, но у Рыбачки и Книжницы они точно есть. Это знаю наверняка, хотя и невесть откуда. Каждый день я спрашиваю позволения их почистить, и мне отказывают. Я даже у Грубияна спрашиваю, хотя и уверен, что у него и фаллопиевых-то нет.
– Смир-р-рна!
Это Полковник, он нами командует. По правде говоря, толку от его команд мало. Но я терплю, от моих труб толку ещё меньше – Эксперимент.
– За время вашего отсутствия решительно ничего не произошло, – доложил я.
– Вольно, – пробормотал Полковник. – Готовы к приёму пищи?