Через час, забив мою машину вещами под завязку, мы уезжаем. Мама, как обычно, плачет, обнимая нас по очереди.
Я всеми силами пытаюсь убедить ее переехать, но у мамы каждый раз находится какое-то оправдание. Сначала она не хотела срывать Аду, которой нужно было закончить школу, после ее отъезда в Москву сказала, что нужно куда-то пристроить животных и на это необходимо время, а теперь вот не хочет смущать Аделину, живя вместе с ней.
Мои слова о том, что я могу снять ей отдельное жилье, мама старательно игнорирует.
— Ты знаешь, что наша маман крутит с женатиком?
Внезапное заявление сестры немного выбивает меня из колеи.
— Не придумывай.
— Пару недель назад я подслушала ее разговор с Борисычем. Они очень мило болтали.
— С управляющим птицефабрики? Откуда ты знаешь, что она разговаривала с ним?
— Я потом у нее в телефоне посмотрела журнал вызовов. Иван Борисович. Кто это еще может быть?
— Мне кажется, ты ошибаешься.
— Ну, можешь не верить. Меня за Андрея она веником отхлестала, а сама как-то не обращает внимания на штамп в паспорте.
— Ты в школе училась, Ада.
— Какая разница? Любви все возрасты покорны, — сестра поправляет макияж, рассматривая лицо в зеркало на козырьке. — Хотя это даже хорошо, что она тогда ему пригрозила полицией. Три года прошло, а он так и бомбит на своей развалюхе.
Умозаключение сестры решаю не комментировать.
На дорогу уходит чуть меньше времени, чем обычно. С сумками в руках мы поднимаемся на этаж, но мое внимание привлекает скопление людей на пару пролетов выше.
— Открой сама, — всовываю сестре в руки связку ключей, плетеные сумки ставлю прямо на бетон. Руки уже отваливаются. — Я узнаю, что там случилось.
Аделина закатывает глаза, цокая мне вслед и что-то бубня под нос.
— Ох, Эльзочка, горе у нас, — в руку вцепляется одна из бабулек, с которой я здоровалась, когда еще жила здесь. — Марина утопилась.
По моему ошарашенному взгляду они понимает, что лучше продолжить.
— Упала, когда воду в тазик набирала. У нас же завтра плановое отключение на сутки. А мы с ней разговаривали в этот момент. Я только звук удара услышала и ее вскрик, — Екатерина Васильевна, если я не ошибаюсь, хватается за сердце. — Главное, вода все это время, что я пыталась докричаться до нее, шумела. Точно утопилась, говорю тебе. Замки вот вскрывают, менять придется, наверное.
Через пару минут выясняется, что Марина Яковлевна все это время была без сознания, но она жива. Вода продолжала течь, дно тазика, прогнувшись под весом воды, практически полностью закрыло слив.
И это все полилось ко мне, так как квартира Марины Яковлевны расположена точно над моей.
От момента падения до вскрытия квартиры прошло достаточно времени, поэтому меня поджидает очень и очень неприятный сюрприз.
— Подержи, — Ада всовывает мне в руки кастрюлю, почти заполненную капающей с потолка водой, когда я прохожу в комнату. — Я новую принесу.
— Там на балконе ведро стоит.
Когда вся суета стихает — примчавшаяся с работы дочь Марины Яковлевной разбирается с потопом — я пытаюсь понять, что делать дальше. Оставлять сестру здесь нельзя. Хотя бы нужно время на то, чтобы все подсохло. В том числе единственный диван, который тоже залило.
— Поживешь пока у нас. Несколько дней в запасе есть, — предупреждаю Аду.
— А Руслан?
— В командировке.
Шансов столкнуться у них не так много. Сестре явно нечего делать в самой дорогой гостинице нашего города, где сейчас живет Туманов.
— А почему в ванной нет ничего мужского? — допытывается сестра, когда мы перемещаемся из моей хрущевки в один из элитных домов. — Неужели твой муж все забрал с собой?
— У нас отдельная ванная, в которую можно зайти из спальни.
— Посмотреть пустишь? Я же в этой квартире еще не была.
— Не наглей. Выбери себе какую-нибудь комнату, я пока решу, что делать с последствиями потопа.