– Отвали, отцепись, блять, отпусти меня!
– Так ты и им говорила, правда? – шепчет он громко и влажно в самое ухо, обжигая горячим дыханием с привкусом табака и алкоголя. – А они что? Послушались тебя, мм, детка? Или им было наплевать на твои мольбы? Они решили для себя, что засунут в тебя члены, а там – хоть гори все синим пламенем! – он грубо сжимает мою задницу, ныряет ладонью между бедер, и меня едва не выворачивает от тошноты. Но потом он вдруг убирает руки и отпускает меня, отступая на шаг в сторону: – Так зачем ты пришла? Явно не потрахаться. Ты ведь такая правильная, – замечает он язвительно. – Такие хорошие девочки, как ты, не трахаются.
Тут он окончательно меня выбешивает. Сжав зубы, я размахиваюсь и залепляю ему крепкую пощечину. Он дергается, явно ошалев от неожиданности, двигает челюстью из стороны в сторону, прижимает к щеке ладонь, а потом вдруг широко улыбается:
– Хороший удар.
– Спасибо, блять. Еще вопросы будут, или я могу идти домой?
– Ты можешь идти, а вот это останется у меня, – он поднимает руку, и я вижу, что между пальцами у него блестит моя микро-камера. Вот же урод! Он не просто так меня к стенке прижал! Он видел, что у меня что-то есть! Видел, а теперь вытащил у меня из кармана!
– Отдай, – говорю я мрачно и протягиваю руку. Он наклоняется и быстро целует меня прямо в раскрытую ладонь. Я тут же фыркаю и принимаюсь тереть ее о подол платья. – Ты больной, что ли?! Отдай сейчас же! Это моя собственность!
– Эту собственность ты должна была сдать на ресепшне вместе со всей остальной техникой, – замечает он. – Теперь тебе грозит штраф, ты в курсе?
– Да пожалуйста! Сколько? Просто скажи – я расплачусь и уйду!
– Тысяча долларов.
– Издеваешься?! – огрызаюсь я.
– Мы высоко ценим нашу безопасность и конфиденциальность, – говорит он голосом важного начальника, но никак не мужчины, который трахается направо и налево со всеми подряд.
– Ясно, я заплачу тысячу долларов!
– Идем лучше в лаундж, там и потолкуем.
Моя – а точнее, Алинина, – камера у него в руках, так что мне волей-неволей приходится тащиться за ним в лаундж-зону и садиться на кожаный диван. Он садится не напротив, а рядом, чем особенно меня выбешивает. Я пытаюсь уловить момент, когда можно будет выхватить камеру и просто свалить, но он так и вертит ее между пальцами. Между тем, официант приносит стакан с чем-то белым. Я нехотя принюхиваюсь.
– Это что, правда молоко с медом? – спрашиваю недоверчиво.
– Ну да, пей, для связок полезно.
Я делаю глоток. Молоко горячее и сладковатое. Я на мгновение прикрываю глаза и с трудом осознаю весь сюрреализм ситуации. Охренеть. Я сижу на диванчике в секс-клубе, где меня только что пытались изнасиловать два жлоба, пью горячее молоко с медом, а рядом сидит БДСМ-мастер, он же один из моих любимейших компьютерных дизайнеров, несколько дней назад он меня трахал, сегодня спас, а теперь мило болтает...
– Так что ты хотела снять?
– Тебя не касается.
– Касается. Ты не у себя дома снимала, а в месте, где фото- и видео-съемка запрещены. Как тебя пропустили на фейс-контроле – ума не приложу, но кое-кому за это точно всыплют...
– Я хочу просто заплатить и уйти.
– И забрать с собой отснятый материал? Наивная.
– И что ты, блин, предлагаешь?! – хмыкаю я недовольно. Мирон вдруг зажимает камеру в кулак, размахивается и швыряет ее в самую гущу толпы, под ноги танцующим. Я не успеваю даже отследить траекторию полета. – Что ты... что ты наделал, твою мать?! – рычу я в бессильной злобе, а он уже хватает меня другой рукой за подбородок, разворачивая лицом к лицу, и припадает к губам поцелуем, прежде чем я успеваю опомниться.
МИРОН. 11 глава. Вкус крови и завтрак с другом
Губы у нее сухие и крепко сомкнутые, словно она вообще никогда в своей жизни не целовалась, словно ее губы просто не предназначены для этого... Но так было и в прошлый раз. И мне хватило нескольких минут, чтобы сделать их мягкими, влажными и податливыми. Внешняя ледяная корка – это всего лишь защитная броня, а под ней – просто женщина. Бесспорно, есть женщины асексуальные, а еще есть лесбиянки, их никакой, даже самый обольстительный ловелас не затащит в койку, но ведь и не надо! Вот только все это – не про Кристину. Кристина – типичная гетеросексуальная женщина с вполне себе присутствующим сексуальным желанием. Почему она так упрямо открещивается от собственных потребностей – непонятно. Но губы ее невольно раскрываются, поддаваясь моему поцелую, и я проскальзываю языком между ними...