Чуть не подвернув ногу, я сердито повернулась в сторону Михаила, прислонившегося об косяк двери. Тот с любопытством в сапфировых глазах наблюдал за моими танцульками. На этот раз на нём не было мотоциклистского костюма, а любимый расхлябанный стиль мажористого хулигана: черные, художественно порванные в некоторых местах дизайнерские джинсы, подпоясанные грубым ремнем с серебристой пряжкой, высокие грубоватые ботинки, небрежно зашнурованные и белая футболка, плотно облегающая его высокую мускулистую фигуру. На руках громоздкие часы, куча фенечек и перстень с гербом нашей семьи.
- Тебе, - пропела я, кидая в него свой пиджак.
- Тогда бы я уже сдох или был обманут, - ответил таким же тоном Миша, ловя мой пиджак. Он развалился на диване и принялся выпутывать черную резинку из своих длинных темно-русых волос. - Может, скажешь? Я ведь могу и помочь, Селест. Ты меня знаешь.
Я долгим взглядом окинула его и спросила:
- Ты знал, что наш папа сговорился с моим совладельцем, чтобы я обратно сама депортировалась во Францию? Только уже сломанная и несчастная.
Темная бровь удивленно поднялась.
- Нет, не знал. Я же дома уже три месяца не был. А если отец решился на такие меры, то значит кто-то очень сильно его разозлил. Хотя я удивился, что он тебя тогда, пару лет назад не прибил за то, что ты спёрла деньги из сейфа.
- Он отлично знает, что это заслуженно, - сухо произнесла я. - Лис точно в курсе, а вот мама - нет.
- Это да. Мама бы отцу весь мозг съела и ему бы пришлось снова растратить половину своего годового дохода, чтобы заслужить её прощение.
Нас с Мишей одинаково передёрнуло от воспоминаний. Когда родители ссорились, здесь шло противостояние папиного сволочизма Венюа и русского буйного нрава мамы, который безжалостно отметал все разумные доводы отцы. На моей памяти они два раза разводились пышно, грандиозно и скандально... а потом через неделю точно так же сходились.
- Как понимаю, первым пострадал совладелец, - проницательно заметил брат.
- Да. Я думала, что он просто меня терпеть не может, а это оказывается он специально всё делал назло мне по просьбе отца, так что поделом этой блондинистой гадюке, - зло буркнула я, садясь в кресло.
Миша задумчиво запустил пятерню в распущенные волосы, спускающиеся ниже плеч. Честно, я уже не помню, когда он ходил с короткими волосами.
- Знаешь, я бы на твоём месте не спешил сдавать провал этого парня отцу, - протянул мужчина, поднимая на меня темные глаза.
- Продолжай, - говорю я, ощущая, что братец подаст неплохую идею. Управлять людьми - это наш семейный талант.
- Папа хотел поиграть с твоим сознанием, так? Поиграй с его и перевербуй эту игрушку к себе. Обрати марионетку против кукловода, Селест. Если отец поймёт, что его план провалился...
- ...он без труда составит новый. А сейчас у меня есть преимущество, - закончила я мысль Миши с такой же гаденькой улыбкой на своих губах, как и у него самого. - Мишуль, да ты гребаный злобный гений. Жаль, что я об этом сразу не подумала!
- Я тебя старше и всё же отца знаю больше, чем ты, так что за годы твоего отсутствия я успел у него кое-чему научится, - улыбнулся Михаил, завязывая волосы в низкий хвост. - Ты и Алистер действуете иногда слишком грубо и яростно. Это же игры мести, Селест, стоит играть и наслаждаться этим, а то какой смысл?
Я прикусила губу. Уже второй день подряд я слышу, что надо наслаждаться тем, что делаешь. Может, это и есть знак? В мозгу всплыла приятная фантазия, что Лекс будет выполнять мои поручения, как и у отца. Да, после этого Профессор просто возненавидит нашу семейку.
- Спасибо за совет, Миш. Хотя у меня есть к тебе вопрос, - говорю я, кладя подбородок на сплетённые руки.
- Я тебя слушаю.
- С чего ты вдруг решил ухаживать за Кесаревой Пашей?
Миша, усмехнувшись, иронично посмотрел мне в глаза.
- С каких пор тебя начали волновать мои любовные дела?
- Она моя подруга. Не хотелось бы, чтобы её совратил какой-нибудь озабоченный мудак, которому нужна очередная галочка в списке побед, - расплылась в змеиной улыбочке я.
- Зря волнуешься, сестрёнка, - широко улыбнулся Миша. - Я собираюсь жениться на этой рыжей девчонке.
У меня откровенно отвисла челюсть от этого заявления, но брат уверенно и нагло смотрел мне в глаза. В нашей семье либо женятся из-за великой любви, или же по расчёту. И теперь хотелось выяснить, что правда.