— Во-вторых, коммандер, это положение Флота Ее Величества, что офицер Королевы подчиняется приказам, которые ему — или ей — даны. В частности, я обращаю ваше внимание на ту часть ваших собственных последних приказов, которые подчеркнули необходимость сотрудничества и поддержку губернатора сектора Чарновска. Я считаю, что было ясно для вас при вашем инструктаже перед развертыванием, что промантикорское отношение губернатора сектора сделало для нас особенно важным избежание любых инцидентов в секторе, за который она несет ответственность. Я ошибаюсь в этой вере?
— Нет, сэр.
— Я так и думал.
Он опрокинул кресло чуть дальше назад, разглядывая ее в абсолютной мрачной тишине очень много ударов сердца, затем глубоко вздохнул.
— Я, конечно, не посвящен в ваши самые сокровенные мысли, коммандер, — сказал он потом. — Тем не менее, я озвучиваю свою неизбежно ограниченную точку зрения о том, что может или не может прошло через ваш мозг, прежде чем решиться объединить Флот Ее Величества с откровенно террористической организацией, чтобы приступить к совершенно несанкционированному нападению на суверенную территорию одного из самых важных торговых партнеров Звездного Королевства, и казалось бы, мне будет трудно примирить… скажем так, ваши последующие действия с вашими приказами. Вы не могли бы воспользоваться этой возможностью, чтобы изложить мне ваш, без сомнения, извилистый путь логики?
— Нет, сэр, — сказала Хонор спокойно, и одна из его бровей поднялась. — Я изложила свои выводы и рассуждения ясно, как могла в своих рапортах, сэр, — продолжила она, в ответ на повышение брови. — Я не думаю, что могу более подробно изложить свое видение, чем когда писала их в то время.
"И будь я проклята, если собираюсь начать пытаться ныть и просить какого-то специального рассмотрения на этой поздней дате", — добавила она мысленно.
— Так вам вообще нечего добавить к этим докладам?
— Нет, сэр.
— Понятно.
Еще раз он созерцал ее на несколько секунд молча, потом пожал плечами, и позволил его креслу встать немного более вертикально.
— Позвольте мне рассказать вам немного о переписке, которая произошла между министерством иностранных дел и силезским послом здесь, в Лэндинге, — сказал он потом. — Конфедерация осудила ваши действия самым решительным образом, коммандер. Они подали официальную жалобу на нарушения вами своей территории и своего суверенитета. Они дали понять, что полностью отвергают ваши полномочия действовать так, как вы это сделали, и я был проинформирован, что их верховный суд, скорее всего, собирается заключить, что любые так называемые доказательства о правонарушениях, которые, возможно, появились после вашего нападения на Казимир, будут недопустимы в любом силезском судебном разбирательстве. Иными словами, все должностные преступления со стороны отдельных лиц на платформе Эльсбета́, которые в противном случае могли бы быть обнаружены и преданы суду, не будут рассматриваться, потому что характер вашей деятельности там, был подсудным, в конце концов.
Хонор удержала выражение лица, но сердце внутри упало. Если Обермейер — и, особенно, Чарновска — удалось получить все выброшенные доказательства, то никакие из них вообще не будут иметь эффекта для очистки выгребных ям политической коррупции Конфедерации. Возможность того, что она имела хоть какой-то результат всегда была слабой, но теперь она знала, что это не так. И те самые люди, ответственные за создание базы Казимира, возможно, собирались использовать ее действия, чтобы защитить себя от любых последствий для собственного дела.
— Посол, — продолжал беспощадно Вебстер, — специально отметил, что полный отказ Флота подойти к этому вопросу через соответствующие каналы, оказал значительное негативное влияние на способность компетентных правоохранительных органов Конфедерации делать свою работу. На самом деле, Правительству Ее Величества было сообщено, что ваше вмешательство в систему Казимира полностью отрицается ведущимся расследованием. Эти преступники — силезские преступники, а не только иностранные граждане, — которые в противном случае столкнулись бы с судом, теперь будут недоступны из-за вашего загрязнения расследования и доказательств против них.
Хонор почувствовала, что пытается подняться из ущелья. Если бы она думала, что в Казимире действительно было расследование, без сомнения, она бы расплакалась, подумала она с горечью. Как это было, ей было совсем уж легко представить, слишком спокойна была улыбка на лице Чарновска, в этом конкретном кусочке, вставленном в дипломатическую переписку.