Но вдруг Мзия в ужасе всплеснула руками:
— Боже мой! Да ведь мы вчера отправили его на вокзал!
Мзия растерянно смотрела на директора — пожилую даму в очках и в строгом темном костюме.
— Тот самый ковер? — спросила директор.
— Да, тот!
— Амиран!
В кабинет из соседней комнаты вошел молодой человек с энергичным бледным лицом.
— Я слушаю, Кэтевана Михайловна!
— Как хорошо, что вы не ушли, Амиран! — обрадовалась директор, роясь в ящике письменного стола. — Ага, вот она! Я прошу вас, поезжайте вместе с этими товарищами на вокзал. Надо изъять обратно ковер, который мы посылаем на экспертизу в Москву. Надеюсь, его не успели еще отправить.
Молодой человек с сомнением покачал головой:
— Вряд ли, калбатоно, мы сами настаивали на скорейшей отправке… Боюсь…
— И все равно надо попытаться! Речь идет о судьбе ребенка! Вот накладная на отправку. И — скорее, скорее! Поезд отправляется через полчаса!
— Вам, Ольга Христофоровна, не обязательно ехать на вокзал, вы и так переволновались. Возвращайтесь-ка домой и успокойте Риту, — бросил на ходу Леон Георгиевич, устремляясь за Амираном к выходу. — Гиви! Ты с нами?
— Да! Да!
В фаэтоне, который несся к вокзалу со всей доступной ему скоростью, Леон Георгиевич рассказал Амирану об исчезновении Ли, о посещении их дома Волшебником, о полученной сегодня записке. Тот прочитал записку и задумчиво покачал головой:
— Возможно, тут орудует целая шайка! Вам в вашей юридической практике встречались дела о контрабанде предметов искусства за границу?
— Конечно! — оживился Леон Георгиевич. — Каждый год в суды поступает несколько подобных дел. И бывшие буржуа, и перекупщики то и дело попадаются на границе с недозволенным грузом. А вы, Амиран, вероятно, знаете о декрете Ленина, запрещающем вывоз за границу предметов искусства и старины?
— Да.
— Декрет Совнаркома от 19 сентября 1918 года. Но несмотря на запрет, все же некую часть ценных произведений преступникам удается переправлять контрабандным путем!
— Безусловно!
Амиран задумался.
— А не кажется ли вам, батоно Леон, — заговорил он нерешительно, — что, если вы передадите ковер шантажистам, они смогут и его переправить за границу — в нарушение ленинского декрета? Если ковер действительно столь ценен, а это почти не подлежит сомнению, то не нарушим ли мы с вами закон? В какой-то степени будем способствовать преступлению? А?
Леон Георгиевич болезненно поморщился.
— Я уже думал и об этом! Но я поставил в известность Комиссариат внутренних дел, там обещали принять меры. Я сообщил и об этом Волшебнике, о том, что он скупает антиквариат и, видно, будет пытаться получить разрешение на вывоз.
— Или — отправит контрабандой, — усмехнулся Амиран.
— Да, да!.. Мне в комиссариате сообщили, что как раз сейчас ведется наблюдение за крупной шайкой контрабандистов, орудующей в Тифлисе и в Батуми. Но оснований для ареста пока маловато, да и боятся спугнуть главарей. Мелкая сошка попадет в сети, а вожаки затаятся, уйдут, как говорится, на дно…
Я слушал с предельным вниманием и радовался, что есть закон, запрещающий вывоз из нашей страны красивых и дорогих вещей. И так, наверно, буржуи, когда убегали от революции, увезли за границу много замечательных скульптур и картин, золота и серебра.
И Волшебник, может быть, не такой уж безобидный турист и путешественник, каким кажется. Купит прекрасные статуи и картины и изделия из бронзы и мрамора, переправит в Батуми, а там контрабандное судно незаметно подойдет ночью в непогоду к берегу и увезет. А может, у самого Волшебника есть яхта или даже пароход, который ждет где-то в море? А вдруг и сам Волшебник из бывших здешних буржуев — он ведь так чисто и правильно почему-то говорит по-русски!
За размышлениями я не заметил, как мы подкатили к вокзалу. Леон Георгиевич и Амиран выскочили из фаэтона и побежали в здание: до отхода московского поезда оставалось несколько минут.
— Жди здесь, Гиви! — распорядился, оглянувшись на ходу, Леон Георгиевич. — И не отпускай фаэтон! Понял, бичо?
Я с трепетом смотрел на циферблат вокзальных часов — стрелка неумолимо приближалась к восьмерке. Неужели не успеют? Неужели ковер так и увезут в Москву, а Ли останется в руках неизвестных бандитов?
Томительно тянулись минуты. А когда Леон Георгиевич и Амиран снова появились у подъезда вокзала, достаточно было беглого взгляда, чтобы понять: неудача!
— Да, Гиви, неудача! Ковер отправили в Москву еще вчера!