— Она не моя бабушка, — приходя в себя от смущения, пояснил я. — Она бабушка Ли.
— Ли? Той, которая пропала?
— Да.
— Ее не нашли?
— Нет.
— Тогда, мальчик, будь добр, проводи меня к бабушке Ли! — попросил Волшебник, снимая шляпу. — Мне крайне необходимо ее видеть.
Я пошел впереди, Волшебник шествовал сзади, и я не знаю, какими словами описать впечатление, произведенное его появлением в столовой, где сию минуту недобро склонялось его имя.
Стоя у двери, он с церемонной, старомодной учтивостью поклонился.
— Прошу прощения за неожиданное вторжение! — Он еще раз поклонился, остановившись взглядом на Ольге Христофоровне. — Мне нужно поговорить с мадам художницей по весьма важному для нее и неотложному делу.
Ольга Христофоровна встала; смотрела она на Волшебника настороженно и неприязненно.
— Вы опять насчет ковра, господин коммерсант? — подчеркнуто сухо спросила она.
— Да, я насчет ковра. — Волшебник покорно склонил начинавшую лысеть голову. — Насчет старинного ковра, мадам.
— Напрасно утруждали себя, господин коммерсант. — С непонятной мне язвительностью Ольга Христофоровна поклонилась в ответ. — Ковер вчера отправлен в Москву. И полагаю, говорить о нем нам больше не стоит.
Строгое лицо Волшебника оставалось спокойным, оно не выражало ни огорчения, ни обиды.
— Вы ошибаетесь, мадам, — сказал он с прежней учтивостью, — стоит. Сегодня утром в мой номер в гостинице подкинули послание. Если вас не затруднит, я просил бы ознакомиться с ним.
Он сделал три шага к столу и положил перед Ольгой Христофоровной конверт без адреса. И хотел снова отступить к двери.
— О, садитесь, садитесь, пожалуйста! — неожиданно заторопилась Ольга Христофоровна, как будто что-то поняв и проникаясь доверием к Волшебнику. — Гиви, дай, пожалуйста, гостю стул!
Я подвинул стул, и Волшебник сел, поставил между коленями трость с набалдашником из слоновой кости и скрестил на нем холеные длинные пальцы. Без тени смущения и с явным доброжелательством рассматривал он сидевших за столом: обеих бабушек Ли, Маргариту Кирилловну, Леона Георгиевича, дядю Серго.
И я внезапно поверил: нет, не имеет он отношения к похищению Ли! Человек, совершивший подлость, не может оставаться таким спокойным! И на душе у меня стало удивительно легко и просторно, как будто Ли уже нашлась.
Леон Георгиевич с пристальным интересом смотрел на Волшебника и с не меньшим — на конверт в руках Ольги Христофоровны. Мне кажется, он сразу догадался о содержании письма, недаром же считался первоклассным юристом.
— Вам предложили купить старинный ковер, батоно? — спросил он Волшебника, пока Ольга Христофоровна, развернув письмо, вчитывалась в его каракули.
Волшебник кивнул:
— Да, батоно, вы угадали.
— Письмо подписано? — В голосе Леона Георгиевича звучало сдерживаемое волнение.
— Увы, нет. Аноним.
Не вытерпев, Леон Георгиевич выхватил из рук Ольги Христофоровны листок из конторской книги, испещренный неровными печатными буквами, и прочитал вслух:
— «Вы хатели купит стариный кавер с аленем. Такой кавер у нас ест. Он стоит дэсят тысяч рубилей. Если согласны наша цена павесте ваше окно ваш зеленый чалма. Кавер доставит два дня. Где будет кавер и куда ложит дэнги скажем завтра. Ваши друзя».
— Так вот оно что! — воскликнул дядя Серго. — Все ясно.
— Да, все ясно! — подтвердил Леон Георгиевич и протянул Волшебнику руку. — Простите! Мы думали… мы думали… Ах, что говорить! Разрешите пожать вашу руку, батоно!
Да, Волшебник не был преступником, он ничего плохого не замышлял против Ли и не похищал ее. Леон Георгиевич показал ему полученную сегодня записку, и Волшебник прочитал ее, держа далеко от глаз, и потом, вернув Леону Георгиевичу, долго вытирал руки белоснежным платком.
И все в столовой вдруг как будто переменилось. Маргарита Кирилловна приветливо пригласила Волшебника к столу, и он вместе со всеми пил чай из огромной чашки, похожей на цветок тюльпана.
А потом он и Леон Георгиевич разговорились, и все слушали их беседу с напряженным вниманием. Однако и дядя Серго, и дядя Леон не забывали, что перед ними как-никак буржуа, явившийся из другого мира, и время от времени вставляли иронические реплики, задавали каверзные вопросы. Но Волшебник отвечал неизменно корректно и доброжелательно.
О себе рассказал, что он из Афганистана, что учился в Санкт-Петербургском, а потом в Гейдельбергском университетах, изучает искусство Ближнего Востока, собирает коллекции и хочет создать музей искусств у себя на родине, в Кабуле.