— Я тогда уже несколько лет был в разводе. Квартиру взял в ипотеку, выплачивал алименты. И как-то на жизнь оставалось совсем немного, — признался мужчина. — И тут меня пригласили в частную клинику. Я пошел, поработал, посмотрел, как всё устроено, перечитал кучу книг про то, как создать свой бизнес и открыл кабинет — небольшой, всего две комнаты. Но тогда только-только появились ЛОР-комбайны. Я продал машину, купил два аппарата. В одном кабинете работал сам, в другой взял врача. И еще у меня был администратор. Постепенно стало получаться, появилась клиентская база, пошло дело.
— Ипотеку все еще выплачиваешь? — бровь Эсми вопросительно изогнулась.
— Досрочное погашение, — гордо ответил Мамедов, откинувшись на спинку стула.
— Ну молодец. Дай пять, — Эсми выставила ладонь над столом и Муслим, подыгрывая, ударил по ней пятерней. — Я тоже закрыла досрочно.
— А как ты открыла магазин? — спросил он совершенно искренне.
— Жизнь заставила. После развода надо было поднимать детей. У бывшего мужа сгорел магазин на барахолке. Помнишь серию пожаров там в 2013?
— Конечно.
— Так вот у его семьи сгорел контейнер. У бывшего наступили тяжелые времена, алиментов он не платил. И я начала лепить и замораживать пельмени, вареники, манты. В то время только-только зарождалась торговля в Инстаграме (соцсеть, запрещенная на территории РФ) и мы попали в струю.
— Мы? — густые черные брови мужчину устремились к переносице.
— Мы с младшим братом. Он отвечает за финансы, бухгалтерию и вообще за цифры. А я — за производство и рекламу.
— Что сказать? Впечатляет.
— Взаимно.
Пряча стеснение из-за его пристального взгляда, Эсми поправила волосы и решилась задать вопрос, который весь вечер вертелся на языке.
— Слушай, а можно вопрос? Только ответь, пожалуйста, честно, потому что я не люблю, когда врут. И вообще, лучше узнать обо всем на берегу.
— Так, интересно, — поддавшись вперед, Муслим сложил руки на столе, как первоклассник.
— Почему вы с женой развелись? — наконец, она озвучила то, что ее коробило.
— Ты хочешь узнать, изменял ли я ей? — согнув правую руку в локте, мужчина прикоснулся кулаком ко рту и серьезно посмотрел на Эсмигюль.
*Джусай — это душистый лук, растущий в степях, лугах и по склонам гор Восточной Азии. У него очень нежные листочки, в которых больше эфирных масел, чем в других видах зеленого лука. К тому же джусай ароматнее и мягче, а антимикробных свойств у него не меньше, чем у чеснока. Да и на вкус он больше похож на чеснок. В Азии джусай используют целиком (листья, луковицы и цветы): его едят сырым в салатах, добавляют в тушёные блюда (к мясу и овощам), в маринады, соленья и фарши, заправляют им супы.
При оформлении подписки пришлось удалить визуалы. Поэтому возвращаю их в блоге. Здесь же можно посмотреть тот самый “Маленький Нью-Йорк”, где работают и гуляют наши герои. Специально сходила, сделала пару фоточек для вас. https:// /shrt/h2xn
И маленькая спарвочка для тех, кто не читал. Эсми рассказывает про подруг Сони — Айлин и Диану из цикла "Сильные женщины"
Глава 18. Оттепель
— Ты хочешь узнать, изменял ли я ей?
Да. Она именно это хотела узнать, несмотря на то, что вопрос звучал странно и неуместно. Ну что за чашкой чая вообще спрашивает об этом? Но Эсми уже давно сняла розовые очки и смотрела на мир трезво, рационально.
— Хочу. Только честно.
Муслим усмехнулся, чуть склонив голову, покачал ею, и через пару секунд снова выпрямился.
— Нет, я никогда не изменял своей жене. Мы развелись, потому что она любила другого.
— Это как? — нахмурилась Эсмигюль. — Она вышла замуж не по любви?
— Да. Мы оба из традиционных семей. Наши родители обо всем договорились, когда Севиль — так зовут мою бывшую жену — не было восемнадцати. Для наших семей было принципиально важно, чтобы дети женились и выходили замуж за своих. Ты же понимаешь?
— Очень понимаю, — кивнула она. — И до свадьбы ты ее не видел?
— Почему же? Видел. Пару раз. Но она была еще несовершеннолетней, а я учился в Меде (сокращенно от “медицинского”). После школы она тоже поступила, но пришло время выходить замуж. Мы все сделали по правилам, все, как хотели наши родители, которые точно также были сосватаны много лет назад. Севиль продолжала учиться в университете, у меня началась ординатура. Мы пересекались только по вечерам — уставшие до потери пульса. Когда дочери было пять, жена сама попросила развод. Это я потом узнал, что до замужества она любила одноклассника — тоже азербайджанца. Родители тогда сказали Севиль, что ни за что не благословят их, что-то между их семьями случилось в прошлом.