— Я вас понял, апа, — мрачно выдавил Имран.
— И проблемы у тебя все пошли, когда она появилась. Потому что ей только одно надо было: деньги, деньги, деньги, квартира! Оооой, плохо мне, плохо! Вызывай скорую! — женщина легла на диванную подушку, приложила ладонь ко лбу и закатила глаза.
Эсми лишь усмехнулась: ну вот с лица Юлтуз и слетела маска, вот она и выговорилась.
СПРАВКА: Где бы ни проживали уйгуры, они создают местную общину — жут. В каждой общине выбирают главу — старосту. Он является главным организатором всех мероприятий в общине, включая ритуальные: свадьбы, обрезание, поминки и так далее.
Глава 4. Кровь за кровь
Собрала все самое необходимое в один большой чемодан. Больше получилось детских вещей на конец лета и осень, а зимние решила забрать потом. В отдельный пакет сложила любимые игрушки детей. Весь свой скарб Эсми спустила со второго этажа сама. На кухне осталась ее чудо-печка и кое-что из утвари, которую она брала для работы. Мелькнула мысль, что надо позвонить в магазины и предупредить, что завтра-послезавтра самсы не будет. А дальше она что-нибудь придумает.
Внизу никого не было, да и скорая к свекрови не приезжала. Значит, не поднялось у нее давление. Сложив все у двери, Эсми посмотрела на тумбу, куда Имран бросил ключи, но там их не оказалось. Она посмотрела в выдвижных ящиках — пусто.
— Что ищешь?
Эсмигюль обернулась и увидела на лестнице свекровь и свекра. Она смотрела недобро, он насупившись. Эсми думала, что у них вроде хорошие отношения: внуков он любил, еду ее хвалил, был немного отшельником. В девяностых и нулевых работал дальнобойщиком, потом ездил с женой за товаром в Китай и Турцию. Юлтуз всегда кичилась тем, что без нее он бы пропал.
— Ключи от машины.
— Имран уехал на ней, — заявила свекровь. — И с чего ты взяла, что можешь ее взять?
Глаза Эсми вспыхнули, губы сжались.
— Это наша машина, мои родители дарили деньги, чтобы мы купили ее после того, как Имран всё продал.
— Она оформлена на Имрана, — Юлтуз и об этом знала. — Значит, это его машина.
Свекор махнул рукой и снова поднялся на второй этаж. Эсмигюль смотрела на Юлтуз не моргая. Удивительно, как они еще продержались три года под одной крышей. Не успела она войти в этот дом, как свекровь ей сказала, что отныне кухня и быт — ее зона ответственности. Эсми, которой с детства были привиты традиционные ценности, это понимала, но в итоге сама себя загнала. И вот итог.
— Хорошо, я позвоню брату, — ответила она сухо, отвернулась от свекрови и набрала Равиля. Для Сони он был сводным, для Эсми — двоюродным. Все они росли вместе и были близки.
— М-да, Эсмигюль, — с нажимом произнесла Юлтуз. — Ошиблись мы в тебе, ошиблись.
Невестка подняла глаза на свекровь и сухо ответила:
— Не вы меня выбирали, чтобы ошибиться.
Юлтуз блеснула яростным взглядом и оставила слова келин без комментариев.
Эсми вынесла все вещи, в том числе и ручную чудо-печку и свой инвентарь во двор и поставила у калитки, чтобы сразу запрыгнуть в машину и сбежать, как сказала Софья “из этого гадюшника”. Каково же было удивление, когда Равиль приехал не один, а с отцом — старшим братом папы Эсмигюль. Еще и Соню с собой прихватили.
— Чон дада? (уйг. чон — старший, дада — папа; родной дядя старший по возрасту родителей) — опешила Эсми.
— Я, — хмуро отозвался седой мужчина. — Постойте здесь, мы в дом, — не сказал, отрезал.
Эсми лишь вздохнула. Зная характер дяди, она понимала, что сейчас будет.
Свекровь, увидев нежданных гостей, вся встрепенулась, но по обычаям приняла всех и выдавила улыбку. Дильшат был старше и Юлтуз, и ее мужа, потому они почтительно называли его “ака” и пригласили за стол. Старший сын пошел с ним, а девочки остались во дворе, так как Эсми сказала, что ноги ее в этом доме больше не будет.
— Мы Эсмигюль не выгоняли, — принялась оправдываться хозяйка. — Она сама собрала вещи и сказала, что уходит.
— После того, что сделал ваш сын, — спокойно уточнил дядя Дильшат, хотя лицо его выражало другие эмоции.
— А вы, ака, считаете, что Эсмигюль поступила правильно, как жена? Вы видели, что она сделала? Не видели? А я вам сейчас покажу.
Юлтуз вытащила из кармана платья телефон, прищурилась, поводила пальцем по экрану и протянула смартфон Дильшату. Равиль покосился на экран и выражение его лица постепенно менялось, становясь мрачным и брезгливым. Из динамика доносились крики, ругань, голоса девицы, Эсмигюль и Имрана. Дядя сжал телефон до побелевших костяшек и как только видео закончилось он положил мобильный на стол и пальцами подвинул его к середине стола.