Поздно вечером того же 14 июня де Голль по поручению Рейно уезжает в Англию. Он едет в Бретань, оттуда плывет в Плимут и затем поездом добирается до Лондона. Де Голль прибывает туда 16 июня на рассвете. Задача генерала состоит в том, чтобы добиться от Черчилля согласия на слияние английского и французского правительств для совместной борьбы против Гитлера и оказание англичанами помощи в переброске французских войск в Африку. Такой план выглядел соломинкой, за которую пытался схватиться утопающий. В общем-то и де Голль и Черчилль понимали это. И все же премьер-министр Великобритании дал свое согласие. Он предоставил генералу самолет, чтобы тот добрался на нем в Бордо и, в случае надобности, смог опять прилететь в Лондон.
Де Голль приземлился во временной французской столице вечером 16 июня и узнал, что правительство Рейно ушло в отставку. Новый кабинет было предложено сформировать маршалу Петэну. Пост военного министра занял Вейган. Это означало, что последняя надежда рухнула. Даже соломинки не осталось. Но генерал не сломился. Де Голль не обвинял в случившемся Рейно, написав о нем следующее: «Он встретил бурю с душевной стойкостью. Ни разу в эти драматические дни Поль Рейно не потерял самообладания. Никогда он не горячился, не возмущался, не жаловался. Трагическое зрелище представлял собой этот выдающийся человек, незаслуженно раздавленный огромными событиями»{134}. Сам Рейно утверждал, что подал в отставку под давлением президента республики Альбера Лебрена{135}.
Вспоминал ли де Голль поздно вечером 16 июня 1940 года слова гениального немца Гёте, которые когда-то записал в своем дневнике: «Думать легко, действовать сложнее. Действовать же согласно своим убеждениям — вот что самое трудное на свете»{136}. Во всяком случае для себя генерал принял решение, что будет действовать только согласно своим убеждениям, даже если в данный момент их никто не разделяет. Он будет продолжать борьбу.
Де Голль попросил секретаря без промедления отправить его жене и детям в Бретань документы, с которыми они могли бы покинуть Францию. Затем он явился к Рейно и сказал ему о намерении лететь в Лондон. Бывший глава кабинета поддержал его и выдал генералу сто тысяч франков из секретных государственных фондов.
Рано утром 17 июня английский самолет, на котором бывший заместитель военного министра Франции накануне вернулся из Лондона, был готов к обратному перелету. Вместе с де Голлем готовился лететь находившийся в Бордо английский генерал Спирс.
При выводе из гостиницы, где де Голль немного поспал, он увидел своего адъютанта, молодого Жоффруа де Курселя. Генерал сказал ему: «Я еду в Лондон. Вас это интересует?» Де Курсель ответил: «Да, но, наверное, есть более важные люди, отправляющиеся с вами?» И услышал спокойный голос де Голля: «Нет. Я один»{137}. И они улетели.
Часть II
СПАСИТЕЛЬ ОТЕЧЕСТВА
Призыв к французам
17 июня после полудня де Голль и его адъютант уже были в Лондоне. Генерал счел своим долгом сообщить о том, где он находится, военному министру Вейгану. Де Голль еще надеялся на чудо, на то, что новое правительство все-таки не прекратит войны. Он спрашивал в телеграмме Вейгана, нужно ли продолжать переговоры с англичанами{138}. Но чуда не произошло. Через несколько часов генерал узнал, что маршал Петэн запросил у Гитлера перемирия. Вот тогда де Голль и принял окончательное и бесповоротное решение о том, что сам возглавит сопротивление французов врагу. Он встретился с Черчиллем и заявил ему, что хочет «вновь поднять боевое знамя Франции»{139}. Премьер-министр Великобритании одобрил это решение и предоставил в распоряжение де Голля радиостанцию Би-би-си.
18 июня в восемь часов вечера бледный усталый бригадный генерал вошел в тесную лондонскую студию, положил перед собой исписанный мелким почерком листок и стал читать неровным прерывающимся голосом: «Военачальники, возглавлявшие в течение многих лет французскую армию, сформировали правительство. Ссылаясь на поражение наших армий, это правительство вступило в переговоры с противником, чтобы прекратить борьбу. Но разве сказано последнее слово? Разве нет больше надежды? Разве нанесено окончательное поражение? Нет! Те же средства, которые нанесли нам поражение, могут в один прекрасный день обеспечить победу. Ибо Франция не одинока. Она не одинока. Она не одинока. За ней стоит обширная империя. Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может использовать необъятную промышленность Соединенных Штатов. Эта война не ограничивается многострадальной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война». Заканчивалась речь следующими словами: «Я, генерал де Голль, прибывший в Лондон, приглашаю французских офицеров и солдат, которые находятся на британской территории или смогут там оказаться, установить связь со мной. Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет. Завтра, как и сегодня, я буду выступать по радио Лондона»{140}. Когда генерал произнес свой знаменитый призыв к французам, он, по его собственным словам, «почувствовал, как заканчивает одну жизнь и начинает другую»{141}.
В это время Ивонна, Филипп, Элизабет и Анна де Голль плыли на пароходе. Они успели сесть на него днем в Бресте и направлялись к берегам Великобритании. Жена и дети генерала не знали, где он находится в данный момент, и не слышали призыва{142}. А его тяжело больная мать, жившая в городке Пемпон в Бретани в семье старшего сына Ксавье, в тот же день узнала о речи де Голля. Она сразу сказала священнику, который ей сообщил об этом: «Да ведь это мой сын. Это мой сын Шарль»{143}. Через месяц Жанна де Голль умерла.
19 июня де Голль вновь у микрофона радиостудии. Он уже берет на себя ответственность выступить со второй речью от имени Франции, не той, которая покорилась завоевателю, а той, во главе которой теперь стоит он сам. «В переживаемый нами момент все французы понимают, что обычные формы власти перестали существовать.
Перед лицом охватившего французов смятения умов, перед фактом ликвидации правительства, ставшего прислужником врага, и ввиду невозможности восстановить действие наших институтов я, генерал де Голль, французский солдат и командир, с полным сознанием долга говорю от имени Франции.
…От имени Франции я твердо заявляю следующее: абсолютным долгом всех французов, которые еще носят оружие, является продолжение сопротивления…
Солдаты Франции, где бы вы ни находились, поднимайтесь на борьбу!»{144}
В этот день на рассвете семья де Голля прибыла в английский Фалмут. Филипп вышел из скромной гостиницы, в которой они остановились, и купил газету «Дейли миррор». Из нее он узнал, что его отец в Лондоне и вчера выступил с призывом к французам. Филипп пошел в ближайший полицейский участок и попросил, чтобы его матери помогли связаться с мужем. На следующий день Ивонна с детьми приехала в Лондон в гостиницу «Рубенс», где их ждал счастливый глава семейства. Он не знал о судьбе своих родных почти неделю. Ко всеобщей радости, наконец, семья воссоединилась{145}.