– И что священник? – встрепенулась Сусанна. – Опоздал?
– Отрок по неведению решил, что священника вполне заменит монах, который остановился у нас в странноприимном доме. А может быть, просто испугался, что не успеет отыскать священника: до замка бежать было дальше, чем до странноприимного дома. Как бы то ни было, вместо святого отца пришёл брат-минорит. И он не опоздал, успел принять исповедь короля. Но расспросить его ты, к сожалению, не сможешь: на другой день монах снова пустился в путь.
– Государыня, заклинаю: отыщите его. Не думайте, что мне нужно подтверждение ваших слов, но, возможно, свидетельство этого монаха – единственное средство исцелить вашего сына.
– Почему? Что тебе известно?
– Немногое. Лишь то, что негодяй, задумавший свести принца с ума и внушивший ему мысль о том, что король пал от руки своего брата, играл не только на его чувстве вины перед отцом и обиде на вас, но и на естественном для христианина ужасе перед карой, ожидающей тех, кто умер без покаяния. Гамлет уверен, что его отец не исповедался перед смертью. Прикажите разыскать монаха, ваше величество. А я тем временем поищу злодея. Сдаётся мне, он где-то рядом.
Клодия… нет, Сусанна (в Эльсиноре пришлось привыкать к старому имени, хотя оно по-прежнему её раздражало) не стала разыскивать помощника садовника. Она верила королеве, более того: ещё до беседы с её величеством знала, что история, поведанная Гамлету "духом", – ложь. Столь трудно давшаяся королеве откровенность лишь прояснила некоторые тёмные моменты и помогла Сусанне сделать выбор в пользу одного из трёх претендентов на роль автора этой сложной злодейской интриги.
Ей, женщине, знающей все секреты комедиантского ремесла, не составило труда разглядеть за событиями в Эльсиноре замысел некого хитроумного постановщика, и теперь она, пожалуй, догадывалась, кто он и какими средствами добивается своих целей. Цели тоже просматривались, и сумасшествие принца было отнюдь не главной. Только две вещи оставались для Сусанны загадкой: что движет злодеем, и как он собирается обеспечить задуманную развязку теперь, когда принц заперт и находится под охраной.
Первая загадка тревожила её мало: по большому счёту, не так уж важно, какую выгоду постановщик извлечёт из воплощения своего замысла на жизненной сцене. А вот вторая… Чутьё подсказывало Сусанне, что она должна поторопиться, если не хочет трагичной во всех отношениях развязки.
После аудиенции у королевы она первым делом наведалась к Офелии. Убедилась, что девушка чувствует себя лучше, и выяснила подробности о представлении, разыгранном перед королём.
– Это было очень тяжело, – призналась Офелия. – Моё внимание большей частью занимал Гамлет, который изображал безумца, но даже меня сковало неловкостью от грубости и прямоты этой пьесы. Обвини принц Клавдия в убийстве брата открыто, и тогда это прозвучало бы не столь жестоко. Актёр, игравший убитого короля, и сложением, и лицом походил на покойного государя, королева, хоть и не напоминала Гертруду чертами, использовала её характерные жесты, убийца был мерзок, как сатир… Клавдий ещё долго терпел. Будь я на его месте, ушла бы раньше.
О Горацио, Гильденстерне и Розенкранце девушка мало что могла добавить к тому, о чём Сусанна уже знала. С Горацио принц сошёлся, кажется, в Виттенберге. Кажется, на почве общих увлечений – философией и театром. Отношения между ними самые тёплые. Гильденстерн и Розенкранц более давние знакомцы Гамлета, но в последнее время принц их не жаловал. Нет, имена офицеров, которые тоже видели призрак в эльсинорском саду, Гамлет не называл.
От Офелии Сусанна направилась в казармы. Задержалась немного на плацу – посмотреть на поединок между двумя офицерами, сражающимися на рапирах. Толпа, окружившая плац, явно сочувствовала тому, кто носил цвета Дании, хотя его противник, по мнению Сусанны, владел оружием лучше. Кто-то из зрителей, стоявших неподалёку, видимо, придерживался такой же точки зрения:
– А норвежец-то посильнее нашего будет.
Сусанна обернулась:
– Норвежец? В Эльсиноре? Разве мы с ними не враждуем?
– Ты, красотка, должно быть, поспать любишь, – добродушно пошутил немолодой бородатый солдат. – С Ильина дня, как посольство от короля Норвегии прибыло, уже не враждуем. Войско ихнее без препон пропустили, когда они на Польшу ходили. А на обратном пути принца Фортинбраса пригласили погостить в замке до Рождества. И личная гвардия осталась при нём, у нас в казарме им место выделили.