Безумие ради безумия.
Новой американской мечтой должно стать то, что сможет отличить белого европейца с рекламой стирального порошка от цветного безумного тощего (!) Рона Вудруфа со СПИДом в кишках, но отчаянной тягой к свободе!
И хотя ездила я достаточно много, этот клочок земли меня не отпускал. Приходилось возвращаться и оплачивать полусотенные штрафы. Интересно, так всегда будет? Мне не хотелось думать, что до старости совсем недолго, и единственное, что мне остается - это купить себе небольшое ранчо и разводить там хорошеньких дойных коров. И пить. Много пить, чтобы до сократить свой век лет на десять, но оставаться такой же тощей и все такой же развеселой. В общем, все шло своим банальным чередом.
Земля становилась мокрой, хотя сезон дождей должен был уже закончиться. В дороге всегда опасно во время сильных ливней. А пересекать границу в одиночку это как купить поддержанный комбайн. Далеко не уйдешь.
«Кто посадил эту дуру на мой харлей?!»
Только и слышен был рев из дальнего угла комнаты, когда я, наконец, принесла продукты. Молча, без лишних нервных движений я уложила продукты в холодильник.
4.
...Белая офисная бумага мозолила глаза в последнее время особенно серьезно. Нельзя было ни к чему притронуться - все отдавало человеческой мерзостью. Белый нарыв на теле общественного сознания. Печатный станок используется не по назначению. Цифры. Цифры. Все свелось к нолику и черточке. Наш генофонд основан на каракулях.
Прошло несколько недель с похорон деда. Шел глубокий дождь. Ной уже тогда предупреждал меня о возможных последствиях.
Наверное, при любых других обстоятельствах, я бы уперся лбом, отвалил огромный мешок зелени и по-тихому дальше жил бы со своей шлюхой. Но так сложились обстоятельства, что мой нервный психоз скуки и умопомрачительного заключения, в качестве офисного работника достигли апогея. Еще и этот старик умер, сделав наследником моего старшего братишку, которого я на дух не переносил еще с пеленок. Естественно, через пару лет, я бы стал во главе корпорации сельскохозяйственных кормов, экспортируемых во все земные точки мира. Ждать я умею. Я не умею терпеть.
Любимой женщины не было. Точнее, ее и не существовало. Я не верил в сентиментальность и в чувства. Мне это было неудобно. Таким образом, сосредоточив все свое внимание на работе, ибо от искусства я был очень далек, и вряд ли смог отличить Родена от того же Модильяни или Микеланджело, несмотря даже на то, что они были известнейшими классиками своей эпохи. Меня это не интересовало. Интерес - не приносит действенный доход. А я, как и полагало быть сыну и внуку целой империи ценных бумаг, был реалистом, скептиком и любителем дорогого алкоголя и примерным последователем нажитого имущества. Никакой глубины - черствая рассудительность.
На фоне столь обыденных стратегических умозаключений и отвращения от всего, что меня окружало, я понял, что стоит пойти дальше. Дальше своего брата, дальше своего деда и дальше того, кем я должен был стать. Война. Идеальная среда, чтобы очиститься. Точнее, нет. Это лучший вариант, когда нужно стать символом и наиболее удобный момент, чтобы получить все, к чему стремишься. Кровь искупает. Если, конечно, это чужая кровь и ты не сдохнешь, проходя по минному полю.
Меня забрали первого октября. Я не был готов, но к такому невозможно подготовиться. Я себя так утешал. Еще не было страшно, но уже становилось прохладно. Осень наступала на мировой порядок вещей...
Грозный хотел дочку?
В техасском баре
Западные женщины всегда отличались некоторой напыщенностью и полным отсутствием субординации. Не скажу, что их волнение указывало на беспрепятственную череду слезных истощений, но злиться они умели крепко. Это не восточные милые создания с детским искупительным грехи взглядом.
Особенно, когда дело идет о младших сестрах или братьях. Это же сущий ад. Приходится мириться с их детской действительностью, когда сам - уже на пятой стадии курительных смесей или на десятой - залетных выходных. Особенно трудно с их детскими велосипедами, что маячат под ногами каждое воскресенье. И если в двухколесный агрегат не составит труда воткнуть парочку крепких палок, когда черешня уже отцвела, а груши еще пока не появляются, в зимний период сделать это куда сложнее.
Сочные продукты, кстати, достать не так трудно, как кажется. Это в магазинах покупателям говорят о невзрачности их попыток пользоваться домашним огородом, одновременно с этим находясь в многомилионном сити. На полку легче поднять руку, чем нагнуться, собирая картошку. Запах земли в разы превышает томный запах упаковок, но он чередован с человеческим потом, животным естественным миром переработок и остатками железа со времен третьей мировой. Идти на поводу у рекламы легче, чем на поводу у северного ветра, что не единожды устранял возможность собирать урожай.