Парень пожал плечами и мотнул головой. Вэйвс уселась за столик.
Вейвс посмотрела на часы в телефоне. 12:24. Она родилась в 12:20. Ну вот, ей уже двадцать пять.
***
Сегодня дом Вейверли выглядел стерильно. Никто из товарищей по работе ничего не сказал о её днюхе и это оставило в её сердце дыру.
Вейвс окинула глазами изображения Вайноны Эрп на стенах и подошла к холодильнику.
В нём ещё было, что поесть. Завтра суббота, и утром она пойдёт в магазин — как и в прошлую субботу. И в позапрошлую субботу.
И в позапозапрошлую… Вейвс взяла сковороду и поставила на ней подогревать ужин. Потом пошла в зал и поставила видеодиск “Вайнона Эрп”. Когда на экране телевизора появилась Вайнона Эрп с пистолетом в руке, Вейвс заскучала. Оглядела зал. И заметила конверт. Письмо лежало на тумбе около окна. Простое белое письмо, на котором кто-то чёрным маркером написал “ВЕЙВЕРЛИ”. Вейвс среагировала мгновенно, но без спешки: осторожно раскрыла письмо, оторвав сгиб пальцами. Внутри лежала открытка, изображавшая девушку, которая прижимает к себе парня и улыбается.
Внизу гласила надпись:
“СЕГОДНЯ ТЕБЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ…”
Вейвс раскрыла открытку и прочла концовку поздравления:
“… ОПЯТЬ 24!”
Увидела росписи друзей по работе.
Вейвс невольно улыбнулась.
Однако на открытке был ещё и постскриптум:
“Удачного (Дебюта)”.
Подарок от столика номер пятнадцать. Кинув письмо на тумбу, Вейвс увидела, что внутри лежит что-то ещё. Опять взяла письмо и перевернула. На пол упала её паспортная карточка.
— Как это?.. — Вейвс схватила кошелёк и обнаружила, что карточки там нет.
А карточка из письма точно была её.
— Как это воз?.. — Но тут Вейвс вспомнила, что в 02:30 составляла отчёт в фирме <<Чёрные значки>>.
Кошелёк и одежду она оставляла в раздевалке. А около вертелся тот, кому там места нет. Вейвс посмотрела на телик. Её тёзка по сериалу Вейверли Эрп шептала что-то Вайноне. В её памяти возник образ Чемпа. Неужели ей придётся сначала уговаривать его? Должны позвонить в дверь, и на пороге появится он…или двойник, безупречное подобие Чемпа, каким он был в восемнадцать лет… Будет ли он в том же самом чёрном смокинге? Будет ли он пьян?
Сковорода затрещала. Но Вейвс не было дела до ужина. Она опять задумалась о той ночи. Они бежали к полянке за футбольным полем.
Полная луна освещала своим светом траву и деревья.
— Как в диснеевском фильме, — произнесла, как она помнила, Вейвс.
— Ужас как романтично, — добавил Чемп.
Они сели на мягкую траву. От запаха деревьев у Вейвс голова шла кругом, словно она обкурилась. Они поцеловались. Его губы на вкус были как красное вино. Смеясь, он стал неумело стягивать с неё платье. Запустив руки за спину, стал искать застёжку лифчика.
— Стой, — произнесла она. — Я помогу.
Вейвс опустила голову — её длинные светлые волосы закрыли её лицо — и, посмотрев себе на грудь, сама расстегнула лифчик.
— Он застёгивается спереди, — улыбнулась Вейвс.
Чемп снял обувь, затем штаны; всё снятое они откинули к корню дерева.
<<Это будет здорово>>, — подумала она тогда.
От его кожи пахло мылом, от волос — шампунем. Чемп проник в неё.
Вейвс застонала.
<<Я кончаю>>, — подумала она, стараясь сдержаться.
Стала думать о школе, друзьях. Она хотела доставить удовольствие Чемпу. И ВДРУГ РАЗДАЛСЯ СМЕХ! ГЛУМЛИВЫЙ СМЕХ! Вейвс почувствовала кожей их взгляды.
Представила себе, с какими лицами пялятся на её зад, озарённый светом луны.
Возможно, кто-то из них имел при себе фотик? Или, ещё хуже, видеокамеру? И вдруг Вейвс обнаружила, что ей больше не нужно переживать насчёт преждевременного конца. Вейвс замерла, почувствовав, что член Чемпа сник внутри, а она продолжала двигаться. Но потом и сама замерла.
— Вейвс? Что такое?
Смех не стихал.
— Вейвс? Что с тобой?
Она взглянула на него, и сердце её заныло. Она не хотела, чтобы так получилось. Но разве у неё имелся выбор?
— Я не могу… Не могу делать это при них.
— При них?
— Видимо, они следили за нами, когда мы покинули зал. Извини меня. Смешно. Обсмеяться можно, — последние слова Вейвс произнесла в полный голос.
Чемп тряхнул головой. Сверкнул глазами.
— Ты про что, Вейвс?
Приподнявшись с его члена, Вейвс отодвинулась в сторону.
— Ты хочешь сказать, что не слышишь их смех над нами?