— Мат, — широко улыбнулся тренер, напав на моего короля, которому некуда уйти, а слона съесть также некем.
— Один/ноль в пользу господина Курзина! — провозгласил Смирнов.
Мы стали расставлять фигуры на начальных клетках, при том, что теперь мой первый ход. Часы отправились под мою левую руку, на какую-то долю секунды увеличивая время нажатия на кнопку часов. Кажется, что всего-то потребуется дополнительные десятые доли секунды, но они способны оказаться решающими. Так и оказалось! При лучшей позиции, в атаке, упал мой флаг на часах.
— Два/ноль! — провозгласил судья.
Мне подбадривающе улыбнулась Лена, вопросительно посмотрел Курзин.
— Будем считать, что получили ещё фору, и пока разминались, — прокомментировал я.
— Надеюсь, — буркнул мой тренер.
Уж, а я-то как хотел бы верить в свои слова! Очень не хочется подрабатывать грузчиком! Ничего, ещё пободаюсь и, надеюсь, победа останется за мной.
Глава 17
СПРАВИТЬСЯ
Глава 17. СПРАВИТЬСЯ
Мой, можно сказать, спонтанный матч с тренером подзатянулся. Точнее, произошли некие качели, когда, проиграв три партии кряду, я выиграл следующие четыре и две свёл вничью. При этом, именно я ушёл от поражения, а не Курзин. Один раз Александр Николаевич зевнул бешеную ладью, имея большое превосходство в качестве. А в последнем сражении у меня и вовсе остался голый король, но, как ни странно, лимит времени закончился у моего соперника.
— Как так-то⁈ — возмутился тренер, когда зрители разочарованно выдохнули, увидев упавший флажок на часах.
— Учтите, увеличивать фору не готов! — мгновенно ответил ему.
— Куда уж больше, — отмахнулся Курзин. — Вопрос в том, почему я так долго думал?
— Зато все фигуры у меня сожрали, могли бы пешечку оставить, — печально произношу, понимая, что упади флаг два хода назад и получил бы техническую победу.
Таковы правила, когда заблокированная или не проходная пешка остаётся одна из всех своих фигур не считая короля, а у противника на часах падает флажок и имеется многократный качественный перевес, то последний считается проигравшим.
— Шиш тебе с маслом, — хмыкнул Александр Николаевич, — и так счёт пять к четырём в твою пользу.
Тренер верен себе, даже подсчёт ведет привычным способом, принятом на турнирах. Ничья даёт каждому игроку по половине очка, поэтому и получились такие цифры.
— Но впереди ещё одиннадцать партий, — напомнил я ему.
Следующие восемь партий выигрывали только белые, ничьих не случилось, а счёт возрос восемь на семь. Осталось пять партий до окончания выявления победителя в этом матче. Хитрый директор дворца спорта объявил о перерыве и предложил собравшимся сделать ставки. В том числе он напомнил, что почти никто не захотел поставить на ничейный результат. Именно он даёт, по словам господина Смирнова, максимальный выигрыш.
— У вас десятиминутный перерыв, — напомнил нам с Александром Николаевичем судья.
— Спасибо, — покивал ему я и из-за шахматного стола встал, потянулся и улыбнулся Сироткиной, которая показала мне кулачок. — Не понял, за что? — спросил, подойдя к девушке.
— Мотаешь нервы! Неужели неспособен быстро победить Курзина? Придумай чего-нибудь, — она кивнула на свои изящные, пусть и недорогие, часики. — Устала, проголодалась, хочу лечь в кроватку и отдохнуть.
— Лен, обещаю, всё будет, а на простынку лично уложу, — сказал я, а потом уточнил: — Не заскучала?
— С чего бы? — покачала та головой. — Мне кажется, что нервов больше трачу, чем вы вдвоём за шахматным столом. Сидите такие спокойные и такие быстрые ходы совершаете, не то что понять чего хотите, за руками уследить сложно! Особенно за тобой.
— Лимит времени, — вздохнул я, подумал и добавил: — Говоришь, чтобы заканчивал быстрее?
— Только специально не торопись, а то мы останемся без денег, — улыбнулась Сироткина. — Кстати, а от ужина в ресторане отвертеться не получится? Мне надо с тобой обсудить документы, — она чуть приподняла папку, которую оставила Анастасия Павловна.
— Ты их изучила? — поинтересовался я.