— Он ударил ее… — объяснил я, чувствуя себя нашкодившим школьником. С чего я решил, что должен давать ему отчет в каждом своем шаге? — ее парень… у нее есть парень, ага. Кажется, я просто магнит для ситуаций «хуже не придумаешь». Черт, никому про это не рассказывай, ладно? Знаю, что ты не из болтливых, просто…
Не могу припомнить случай, когда я чувствовал себя еще более идиотом, чем теперь. Собираюсь вмешаться в дела, которые меня не касаются. В жизнь двух взрослых людей. Корчу из себя долбаного рыцаря.
— Мы отбудем через два часа, — ответил Дис, и я вздохнул с облегчением: ему было абсолютно наплевать на то, кому я дарю свои симпатии. Да и чего ему суетится, он-то все равно навсегда закрепился в списке людей с пометкой «жизненно необходимые». — Этого времени тебе хватит, чтобы уладить свою проблему?
Я коротко кивнул, не удостоив его взглядом. Я не смотрел на то, как он уходит, унося с собой то, что делало этот кабинет местом, порог которого переступали со страхом и благоговейным трепетом. Теперь же комната превратилась просто в четыре стены, между которыми была зажата сама безнадежность — я.
Но Дрейк не заставил себя ждать, спугнув осевшее на мгновение отчаянье. Я вскинул голову, выезжая на своем кресле из-за стола и следя за тем, как в комнату вкатывается этот башенный кран. Два метра дубленой, загорелой кожи, покрывающей налитые свинцом мускулы. Лицо представляло собой маску преданного вояки и просто серьезного человека, за которой, однако, проскальзывали черты бьющей женщин паскуды.
Глядя на него, я почему-то вспомнил Тэда.
— Проходи, не стесняйся, — сказал я, рассмотрев мужчину. Он заметно волновался, давая мне повод не волноваться вообще. — Садись. Куда? Да куда хочешь садись.
После недолгого колебания он опустился на краешек кожаного, жесткого дивана, на котором не так давно сидел Дис. Дрейк пытал свое воображение, никак не в состоянии понять, чем конкретно отличился. Пригласил я его для похвалы или для упрека.
— Как твоя мама, Дрейк? — поинтересовался я, чем немало его озадачил.
— Мама? Э-э… неплохо, — заговорил боец, начиная посвящать меня в ненужные подробности: где старушка живет, и какую часть своего жалования он ей отсылает каждый месяц.
— Круто. Нет, правда, здорово. Ты так о ней радеешь. Она же твоя мама. Женщина. Мужчины должны заботиться о женщинах. Защищать их, да? Я свою мать знать не знал, но, мне кажется, всё это и идиоту понятно, что скажешь?
В его бегающих глазах мелькнуло понимание, но я не дал этой мысли окрепнуть, спросив:
— Слушай, а чем ты еще умеешь заниматься?
— В… каком смысле?
Забавно, но я правда заставлял этого дылду нервничать. Я впервые вкусил сладкий вкус яда мести. Сидя там, я решил, что напьюсь им сегодня до тошноты.
— Ну там, что умеешь делать? У тебя есть какие-нибудь таланты? Может у тебя отец был… ремесленником или еще что, нет? Какое-нибудь семейное дело?
Мои путаные вопросы начинали его бесить. Теперь Дрейк думал, что я просто трачу его время на свои детские забавы.
— Я имею в виду, кроме как женщин бить, ты еще на что-нибудь годен?
Его словно током шибануло. Все его тело напряглось, а глаза начали бегать, как у загнанного животного. Но молчать его заставляла не растерянность, а исключительно мой статус. При других обстоятельствах итогом моей проповеди стали (в лучшем случае) выбитые зубы.
— Понимаешь, я жутко не хочу лишать твою маму средств к существованию. Мне хотелось бы знать, что ты сможешь ее содержать, зарабатывая себе на хлеб честным трудом. Потому что здесь ты больше не живешь и не работаешь.
Страх, ярость и унижение влились в его мышцы, заставляя вскочить на ноги и уязвлено зарычать:
— Всё, что сказала эта дрянь — ложь! Она заслужила! Я её предупреждал!
С щелчком я высвободил бластер из кобуры, прикрепленной на правом бедре. Оружие удобно легло в руку, и я направил его на человека, обрывая поток возмущения.
— Знаешь, что это такое? — Его кадык судорожно дернулся, что можно было расценить, как положительный ответ. — Мне его Кей подарил. Новая разработка его ребят, — я посмотрел на пушку в своей руке. — Он небольшой по размеру, да? Излучатель направленного имплозивного действия. Одного нажатия на спусковой крючок достаточно, чтобы человека порвать на части. Честно признаться, на живых мишенях я его еще не тестировал, но Кей говорит, что череп разносит, как осколочную гранату.
Дрейк верил, что я позвал его сюда, чтобы проверить слова дока, ведь именно так проходит увольнение в Децеме. Если кому-то приспичило отсюда уйти, или же кто-то слишком мозолит боссу глаза, незадачливого «кого-то» выносят вперед ногами. Только так и никак иначе.
И все же я верил в то, что такие радикальные меры не требуются: если парень дружит с головой, он будет держать рот на замке.
— Выметайся, — качнул я рукой с оружием в сторону двери. — Собирай шмотки и поезжай к матери на перевоспитание. Мне не нужны недоумки, которые при решении вопросов опираются исключительно на физическую силу, пуская ее против тех, кто слабее.
Ага, точно, ревность тут совсем ни при чем.
Он не сдвинулся с места.
— А, до меня дошло. Ты общаешься только на языке кулаков. И сейчас ты меня не понимаешь, так?
— Слабее? — пробормотал себе под нос Дрейк, смотря на ворсистый ковер под своими пыльными берцами. — Да ты, босс, видимо, ни хрена о женщинах не знаешь.
— Может и так, — не стал отрицать я, все еще держа его на прицеле. — Но я знаю основное: ударив любую женщину, ты ударил мать. А мать — это святое. Это же трюизм, ну? — я раздосадовано цокнул. — А, к черту, моего роста и возраста явно недостаточно, чтобы учить тебя жизни. Просто, если в тебе осталась хоть капля мужества, признай свою ошибку и извинись перед ней. Хотя я бы на ее месте даже слушать тебя не стал. Но, кажется, Селия тебя любит. М-да.
М-да, Дис продемонстрировал поразительную проницательность, когда решил, что сегодняшний день — лучший для визита к главе Тиона. Ведь, кажется, хуже, чем сейчас, уже не будет. Мои легкие наполняла вонь горящей души.
Наглотавшись власти, я опустил бластер и свесил голову, ощущая опустошающее душу послевкусие.
Густой ворс ковра заглушил шаги: Дрейк вышел за дверь стремительно, вероятно, думая, что от ребенка можно ожидать любых выкрутасов. Я мог изменить свое решение за секунду и чисто из любопытства опробовать подарок Кея на нем, на Дрейке. Будет лицемерием сказать, что мне этого не хотелось.
Моя свободная от оружия рука соскользнула с подлокотника и потянулась к пульту управления, расположенного на столе. Я отключил назойливо шелестящий кондиционер и открыл окно, впуская в комнату пропахший солью морей муссон. Возможно, в поездку меня будет провожать дождь…
Буйная сила лета вихрем запахов и звуков влетела в ловушку из четырех стен, спутала мои волосы, отрезвила. Надев на ухо передатчик, я связался с Олафером, обрисовав ему наш план действий на сегодняшний вечер и попросив не посвящать в некоторые аспекты этого плана Эльзу. Вроде того, что мы собрались именно в столицу.
После беседы с Императором я решил переговорить с Десницей, но все попытки установить связь улетали в пустоту. Исходя из того, что игнорировать меня Дис не стал бы и посреди ночи, я сделал вывод, что Десница занят от слова «чертовски».
16 глава
Таврос. Сладкое на вкус сочетание резких и тихих звуков в имени города отображало его дуализм. Переменчивый, как капризный ребенок, город был под стать непостоянным, богатым сволочам вроде Гая. Таврос был идеальным троном для него.
Сердечный ритм столицы никогда не утихал, а лишь ускорялся день ото дня, втягивая в свою воронку слабовольных, падких на удовольствия смертных. Мне мегаполис, запах которого походил на наркотик, виделся наряженной в неон черной дырой, в которую без остатка и возврата улетало время, деньги, надежды и мечты людей, а также сами эти люди.
Ночной Таврос напоминал мне раскрашенное во все цвета радуги лицо Анны.