— И ты ещё спрашиваешь, почему я тебя в больнице не оставил? Да с тебя глаз спускать нельзя.
Помолчали. Брайан крутил меж ладоней полупустую уже бутылку.
— Глупо вышло… — Джастин не решался больше смотреть ему в глаза. – Извини, мне надо было... Я идиот.
— Нет. Она была очень сильная, ты неопытный. Больше с тобой такого не случится.
— Она… ты же её догнал?
— Догнал, — сухо отозвался Брайан.
И Джастин только сейчас ясно и четко понял, что кобура с пистолетом была не для самозащиты, что работа Брайана – это в том числе и отстрел перерожденных… Джастина передернуло. Балерина была совсем подростком, крошечная… Серебряная цифра 6 на подошве.
— Отправляйся в душ, — прервал его размышления Брайан. — Десять минут максимум, я тоже устал. Потом еда и спать. Нет, стой.
Джастин замер, а Брайан мимо него прохромал к шкафу, достал из ящика что-то, упакованное в хрустящий пакетик, и кинул через всю комнату ему в руки. Трусы???
— Надеюсь, налезут. И выкинь эту блестящую дрянь.
В другое время Джастин бы возмутился – задница у него уж точно не больше, чем у Брайана! Ну может, покруглее немножко... Другой формы, но не размера.
В другой раз. А сейчас ни на что не было сил. И настроения. Он кивнул и поплелся в ванную.
Когда Джастин на знакомом уже диване заворачивался в плед, он был уверен, что стоит ему лечь, и он заснет мертвым сном. Он так устал — нечеловечески, он еле шевелился. Брайан, впрочем, тоже.
Но минуты шли, сна не было. Джастин очень старался вообще ни о чем не думать, расслабиться и просто плыть, ничего не выходило, лежать было неудобно. Несмотря на таблетки, болело и ныло все тело, саднило горло, а глаза так и норовили открыться, потому что иначе перед ними возникали картины, видеть которые он не хотел. Он подолгу мерно дышал, накрывшись пледом с головой, запрещал себе двигаться и изо всех сил старался представить что-то хорошее, но не смог вспомнить, было ли вообще хорошее в его жизни. Оно было, конечно же было, но сейчас в душе Джастина ему не было места, её до краев заливало темное, холодное, с запахом гари, и в этой темноте что-то мелко и нервно дрожало. Измученный, он готов был расплакаться от бессилия. Он хотел спать. Ему нужно было спать. Но сон не шел. Когда скрипнула кровать и раздались тихие прихрамывающие шаги, он замер. Брайан тоже не спал. Он прошел в кухню, не включая свет, открыл шкаф, судя по звуку, достал стакан и что-то в него налил. Джастин думал, Брайан вернется в постель, но шагов не было слышно. Он тихонько выглянул из-за спинки дивана. Брайан сидел за столом, черный силуэт на фоне окна. Шуршание, щелчок зажигалки. Кашель и тихая ругань. Джастину нестерпимо хотелось подойти и сесть рядом. Тоже выпить. А ещё почувствовать чье-то живое тепло, ему сейчас не хватало своего.
Но нельзя же ни с того ни с сего начать вести себя с человеком так, словно он тебе друг или член семьи, тем более, с человеком намного старше тебя, и в такой должности. Это пересечение некой границы…
Или можно?
— Я знаю, что ты не спишь, — не оборачиваясь, произнес Брайан.
Джастин встал, кутаясь в плед, и пошлепал к столу.
В слабом свете уличных фонарей и рекламы он разглядел другой стул, и хотя он стоял намного дальше, чем Джастину хотелось бы, он сел.
Брайан звякнул бутылкой о край стакана и толкнул его по столу к Джастину.
— Выпей. Тебе тоже не помешает.
Джастин молча выпил, поморщился. Потом быстро, не давая себе времени передумать, подхватил стул и с ним вместе подвинулся к Брайану вплотную, в спешке прищемив себе пальцы. Высвободил их и, не решаясь сделать последнее движение, замер.
Когда рука Брайана обняла его за плечи и привлекла к себе, он перестал дышать от страха, что сейчас все кончится, что все не так, как ему показалось, его вот-вот оттолкнут обратно, ведь не бывает, чтобы разом становилось так хорошо и спокойно, это просто не может длиться, это слишком… Пальцы Брайана чуть сжали его плечо, встряхивая, и Джастин наконец вдохнул. Конечно, плечо болело, там синяк на синяке. Но он ни за что бы не попросил убрать с него руку.
Брайан пошевелился, но вовсе не для того, чтобы оттолкнуть Джастина от себя, а чтобы дотянуться до стакана и налить ещё. Выпил сам, плеснул Джастину.
— Давай. Ты дрожишь.
Так это не внутри него что-то дрожало, это дрожал он сам. Джастин взял стакан, губы коснулись мокрого края, и волна жара накрыла его раньше, чем он выпил — может, именно этого места касались губы Брайана. Он даже не заметил вкуса виски, быстро проглотил, выдохнул, и, дурея от собственной наглости, просунул руку за спинку стула, обнял Брайана одной рукой за талию и ткнулся лицом в плечо. Почувствовал, как он тихо фыркнул, но ничего не сказал, а значит, он не против.
Так и сидели: Джастин – носом Брайану в скользкую ткань халата или рубашки, в темноте не разобрать, вдыхая новый для себя запах, стараясь его запомнить, и мечтая только об одном, сидеть так вечно; Брайан— глядя в темноту. Мечтал ли он о чем-то, было неизвестно, он осторожно, не затягиваясь, курил, иногда тихо хмыкал, видимо, о чем-то размышляя. Потом потушил сигарету и долго сидел неподвижно, то ли глубоко задумавшись, то ли задремав. Джастин надеялся на последнее, но не решался шевельнуться, чтобы посмотреть, открыты у Брайана глаза или нет.
— Не перерождайся, пожалуйста, — Брайан сказал это очень тихо, но Джастин от неожиданности вздрогнул, может быть, он незаметно для себя тоже задремал, пригревшись. — Я не знаю, зачем вы это делаете… Но мне не хотелось бы…
Джастин торопливо кивнул.
— Хотя я… — он прокашлялся. — Я не думаю, что кто-то делает это специально, по-моему, это вроде болезни… Я не хочу, поверь мне. И даже не понимаю, как можно этого хотеть…
— Проводились опыты, — задумчиво сообщил Брайан. — Много. Перерождение происходит только у тех, кто в сознании, так что это не болезнь. По крайней мере, не болезнь тела.
Джастин затих. Щекой он чувствовал, как бьется сердце Брайана. Ровно.
— Ты мне не ответил, что у тебя было по Двуединству.
— 1500 баллов на выпускном тестировании, — не без гордости сообщил Джастин.
— Серьезно? И ты шатаешься по улицам, рассказывая о великой жертве во имя искусства?
— Ты ничего обо мне не знаешь, — буркнул он.
Брайан потрепал его по плечу, призывая не злиться, и от этого дружеского жеста у Джастина сразу потеплело на душе. Он снова уткнулся лицом в теплую скользкую ткань и притих, почти счастливый.
— Двуединство как философия или как религия? — уточнил Брайан через пару минут молчания.
— Философия, конечно.
— Жаль, мне нужен кто-то верующий. Странные ходят разговоры… — и замолчал.
Джастин ждал продолжения, но его не последовало, и тогда он, осмелев от выпитого, заговорил сам:
— Можно тоже спросить?
Брайан кивнул.
— А почему у тебя нет семьи?
— Что?
Джастин почувствовал, как Брайан напрягся, и торопливо продолжил:
— Я просто подумал, может, вам запрещено… Ну, я же не знаю.
— Я гей, — Брайан отстранился.
— Это я понял! Просто… ну… геи тоже... — Джастин окончательно потерялся и теперь клял свой болтливый язык. — Ерунду сказал, извини.
— Спать пора, — Брайан поднялся, завинтил крышечку на бутылке.
Джастин топтался рядом, не зная, что сказать, и проклиная себя за то, что все испортил дурацким вопросом.
Брайан вручил ему пустой стакан.
— В раковину поставь.
Джастин вздохнул и потащился искать на ощупь раковину.
— Я живу, как мне нравится, — в спину ему сообщил Брайан. Хлопнула дверка шкафа. — И не нужно ко мне привязываться.
— Я не привязывался! — Джастин тоже разозлился. Если кто-то тут хотел быть суровым и независимым, зачем было сидеть в обнимку? И за руку брать? И вообще… — Думаешь, подобрал бродяжку? Боишься теперь, что жить попрошусь? Нафиг ты мне не сдался! И ты, и знакомые твои! Я ничего не просил! Я могу хоть сейчас…
Он кинулся к дивану, где остались рюкзак и одежда, но для этого нужно было проскользнуть мимо Брайана, а из этого ничего не вышло — сильные пальцы сжали локоть. Джастин рванулся, чувствуя как знакомо слабеют ноги, взмахнул рукой, уронил на пол плед.