Но что, если в тех дурацких разговорах Майки про “как же ты будешь один, когда я женюсь”, была своя неприятная правда? Казалось, что за чушь, свадьба была полгода назад, а они с Майки как виделись каждый день, так и продолжали.
Но все же что-то ушло, хоть думай об этом, хоть нет. Оно теперь доставалось Бену. Брайан заставил себя встряхнуться. Напридумывал себе тоже. Может, вся досада просто от того, что не трахнул Джастина. Хотел сохранить отношения, а вышло только хуже. Что ж, теперь уже ничего другого и не выйдет, не бегать же за ним.
Брайан легко подцепил новенького парня в белой майке и увез его на ночь к себе.
Дни шли, а ничего не решалось, Тед все так же жил в мотеле, Брайан иногда заезжал к нему, привозил что-нибудь нужное. Одежду. Книги. Потом ноут.
Понемногу привыкая к сложившейся ситуации, стал задерживаться поговорить, попить пива. Брайан понимал уже, что выдать Теда не решится, но эту тему они не обсуждали. Нужно больше информации для принятия решения, говорил себе Брайан. Выдать Теда означало убить его снова, в этот раз куда мучительней… А за что? Живой он или мертвый, Тед сидел в своей полутемной комнатушке, не делая никаких попыток контактировать с другими людьми и не набиваясь в друзья Брайану. Он сам был растерян и подавлен произошедшим.
И раз никакого решения не находилось, они оба начали подстраиваться к ситуации, как к некой данности. Брайан предложил Теду подумать о фрилансе. Не потому, что оплата мотеля подрывала его бюджет, хотя при всей своей скромности сумма была значительной для студента, скорее Брайан хотел дать Теду некую ближайшую цель, занятие. И Тед за идею ухватился, его увлечение итальянским оказалось вполне конвертируемым. Жить на такой заработок было нельзя, но Теду достаточно было оплаты мотеля и самой простой еды: оказалось, что мертвые точно так же нуждаются в питании и воде, хотя совершенно равнодушны к тому, что именно они едят. Но ведь Тед и раньше не был склонен к большому разнообразию.
Они тоже спят. Тоже пьянеют от выпивки. Чем дальше, тем меньше Брайан понимал, в чем отличие от живого человека. И что за необходимость в уничтожении вернувшихся. Теперь, если его останавливали жандармы, он уже уверенно рассказывал про недавний несчастный случай, по сути врал, потому что на самом деле прошло уже несколько месяцев. И к жандармам, к которым до этого он относился как к своего рода коллегам, появилась неприязнь. Зачем они это делают? Зачем убивают тех, кто ничем от людей не отличается? Они ведь не просто так возвращаются! Ну ладно Тед, не лучший пример, но чаще всего это люди любимые. И конечно же, близкие их прячут, кому хочется потерять любимого человека ещё раз. Наверняка для того и придумали байку, что мертвые приходят за чужой жизнью. Фильмы эти дурацкие снимают! Пропаганда. Правда, Брайан никак не мог понять, для чего все это Жандармерии, неужели ради того, чтобы их Братство существовало? А зачем они чуют мертвых? Почему в мире это именно так устроено? Ведь должна быть причина. Брайан много об этом думал и решил, что мертвые они вроде сенсов — по большей части не опасны, только некоторые могут причинить вред. А у Жандармерии сложилась традиция уничтожать всех без разбора. С сенсами ведь тоже такие попытки не раз делались, и если бы не резервная Децима, так бы превентивно и уничтожали, не видя в этом ничего странного.
Удовлетворившись логичностью заключений, Брайан просто перестал об этом думать. Жандармы — враги.
Теда он им не сдаст.
Благо, версия с недавним несчастным случаем отлично работала. До тех пор, пока Брайан не попался тому же негру, что летом у “Вавилона”.
— Я тебя помню, парень, — сказал жандарм вместо приветствия, не прекращая словно принюхиваться к нему. И от вида круглых шевелящихся ноздрей у Брайана свело челюсти. — Ты мне говорил про несчастный случай, и было это… месяца три назад, верно?
— Так и есть, — Брайан знал, главное, вести себя спокойно, не оправдываться. Но и не давить, с жандармами это не прокатывает.— А в чем дело, какие сейчас-то проблемы?
Жандарм смотрел на него долго, внимательно и, кажется, грустно. От него еле слышно пахло шалфеем.
— Я не знаю, кто для тебя этот человек, — наконец сказал он. — И не понимаю, почему ты до сих пор жив... Но я вижу, что ты контактный. Нет смысла врать, парень.
Брайан молчал, и жандарм продолжил.
— Ты думаешь, призванный ничем не отличается от людей? — тихо и уже почти безнадежно сказал он. — Да он живет за твой счет. Просто ты молодой, сильный... Береги себя, парень, на краю стоишь. Просто позвони, успей позвонить.
И ушел.
— Ты скоро?
— Да, я пересекаю Вуд-стрит, пять минут, — Джастин действительно уже видел здание ПИФА, громадный на фоне более мелкой и темной застройки светло-серый куб с узнаваемым декором по верху. Оказывается, от Либерти до него можно пешком пройти, совсем близко. Как удачно все сложилось! Это явно хороший знак.
И Ноэль перезванивает, волнуется, значит, заинтересован. Настроение у Джастина было прекрасное, и мир ему, казалось, подыгрывал: на углу дома жмурился толстый и довольный жизнью кот, плеер перешел на любимую песню, зеленый на светофоре включился, едва Джастин приблизился к перекрестку. А ещё была отличная погода — с проблесками солнца, не жарко, безветренно. В самый раз. О чем-то голосил уличный проповедник, и около него собралось несколько слушателей, но Джастин вычеркнул это из своего прекрасного мира.
У него все замечательно, а сумасшедшие не его проблема.
Ноэль сидел на красном бортике ограждения у входа. Из-за круглой головы и густой темно-русой шевелюры он всегда казался Джастину похожим на медведя, сейчас – особенно. Небольшой такой добродушный медведь.
— Короче, я все перепутал, — Ноэль приветственно хлопнул Джастина по плечу. — Открытая лекция будет не в три, а в четыре. Пошли работы пока посмотрим? Скульптура!
— О нет, — скривился Джастин. — Только не скульптура!
— Не сидеть же тут целый час! — Ноэль потащил его за руку внутрь. — Пошли, тебе понравится.
— Этого не случится! — заверил его Джастин, но пошел. Он скучал по ПИФА. И не настолько ненавидел скульптуру, чтобы удержаться от соблазна войти и почувствовать себя как тогда, когда все ещё было просто, хорошо и понятно.
— Я уверен, ты помнишь Алфе!
— Такое не забудешь! Она все ещё учится?
— Её отсюда бульдозером не выдвинуть! Она же уверена, что она гений!
— Это до сих пор не научились лечить? — усмехнулся Джастин. — Всегда завидовал её самомнению.
— Все завидуют! Но только ему! — хохотнул Ноэль. — А она-то считает, что таланту!
— Погоди, ты меня тащишь её работы смотреть, что ли?
— Её там тоже есть! Уверен, тебе понравится! — Ноэль со смехом поскакал по ступеням широкой лестницы на второй этаж. — Пошли, поржем!
На его слова обернулись пара девушек, но Ноэля ничего не смущало.
— Привет, Лиз, — он дурашливо помахал рукой и гораздо тише добавил: — Все доложит Алфе, сучка.
— Алфе до сих пор не завершила миссию “Разосрись со всеми на свете”? — удивился Джастин. — Насколько я помню, она ещё тогда стремительно приближалась к финалу.
— При таком самомнении подпевалы всегда найдутся. Они поставили на неё, бегают вокруг с помпонами и свято верят, что скоро она станет популярной, и тогда они въедут в славу на её волне.
— Дуры, — резюмировал Джастин. — Если она станет известной, она первым делом от них отделается.
— Ну чтоооо ты, — Ноэль притворно закатил глаза. — Они же подруууги.
— Да я тебя умоляю! — Джастин не договорил, замер перед огромным белым орлом, взмывающим со скалы в небо. Его лицо болезненно скривилось. — Это... что? Это оно?
— А то! — в голосе Ноэля звучала неподдельная гордость. — А на скале стоят детки! С маленькими хорошенькими рюкзачками! Совсем как на миленьких фарфоровых статуэточках!