Decipimur specie recti
Аньелла сама захотела уйти в монастырь. Никто не уговаривал ее, ничто не оказало на нее давления… если не считать влияния, но это — совсем другое дело, не так ли? И все же, Аньелла могла винить в своем решении разве что пухленькие тома с проповедями принца Эйда. Как он был самоотвержен! Его жизнь поражала. Особа королевской крови, презревшая все, и отдавшая себя миссионерству: о, Аньелла была так очарована! Она не смогла бы повторить этот подвиг, как ни хотела, ей оставалось пойти своим путем. И, когда девушке исполнилось восемнадцать, она сказала родителям, что они сделают ее безмерно счастливой, если разрешат удалиться от мира в тихую обитель Святой Тэль.
Мать была шокирована подобным заявлением. Аньелла мучилась, видя, что ее мечта нанесла родительнице оскорбление: ее манерам и образованию было уделено столько внимания, потрачено столько времени, столько денег! Вместе с младшей сестрой, Аделайдой, Аньелла постигала все премудрости, которые сотворили из нее безупречную невесту, готовую к роли идеальной жены. Досточтимая матушка ощущала себя разбитой: столько трудов, и все впустую!
Не меньше горевал отец, ведь барон рассчитывал на дочь как на удачное вложение. В его планах одна из девочек, не важно, Аньелла ли, Аделайда — должна была привнести в дом достаток, а другая — титул. Аньелла же своим своевольным заявлением рушила все его расчеты.
Видя, какое доставляет огорчение своим пылко обожаемым родителям, Аньелла удалилась на несколько дней в свою горницу. Там она молилась, отказавшись от пищи, воды и сна, трое суток, прося Уризена и Тэль даровать ей милость и дать совет. Никто не мог дозваться ее, стука барышня не слышала. И ее оставили в покое, также надеясь, как и она, что из комнаты Аньелла выйдет, вооружившись решением. Но Высшие сжалились над праведной девушкой и одарили ее куда большим!
Когда, изнемогая от нервного и физического истощения, Аньелла покинула свою комнату, понимая, что еще немного — и все распри разрешились бы с ее смертью, вместе с нею в гостиную вступила юная Аделайда.
— Отец, — младшая сестра поклонилась родителям, — мать. Я провела три дня не в безмятежности. Так как моя спальня отделена от спальни Аньеллы лишь стеной, я слушала все ее молитвы, и также горячо просила Уризена и Тэль о снисхождении в сердце своем, в унисон с ней. И я призываю вас смилостивиться! Отпустите Аньеллу, умоляю! Я выдержу, я найду такого жениха, который будет и богат, и знатен одновременно! Одна я обязуюсь принести в семью достаток и процветание!
Барон и баронесса не стали даже совещаться, со слезами они обняли дочерей и расцеловали их в щеки, также мокрые! Отец пообещал, что похлопочет о пострижении Аньеллы в жрицы Тэль.
Что сталось далее с Аделайдой, нам неизвестно, во всяком случае, итог ее судьбы изложен не в этой истории. Печальна жизнь девушки, вынужденной продавать себя за блага, пусть и под покровом нравственности! Но оставим младшую сестру, предвосхитившую своею клятвой горькую долю старшей! Обратимся к приключениям Аньеллы.
Барон, видевший в пострижении дочери иную выгоду, подобрал для нее достойную обитель в Випте, небольшом городке на границе с Апимским лесом. Отец не сомневался, что своим милосердием дочь очень быстро завоюет любовь жриц, да и всех жителей города, что принесет его имени славу, а перед Аделайдой откроет новые двери.
О подобных мыслях родителя Аньелла и не подозревала. И, слава Высшему, не то бы радость от исполнения ее чистой мечты сильно померкла.
Барон сопровождал дочь половину пути, везя ее в карете, после же сдал на поруки жрицам в попавшемся на пути храме. Те, посовещавшись, выделили сопровождающих из числа своих, и отправили Аньеллу дальше, в Випт. Шестеро девушек шагали пешком по дорогам Эльзила, останавливаясь лишь для молитвы и сна.
— Это можно счесть твоим первым испытанием как послушницы, — весело сказала однажды Аньелле Юберта, девушка ее возраста. Даже внешне они были немного похожи, чуть ли не больше, чем Аньелла с Аделайдой, только у Юберты кожа была светлее, хоть и тоже смуглой, как у Аньеллы, особенно в сравнении с другими паломницами. Девушки сдружились в пути до Випта, и провидение даровало им возможность пробыть вместе подольше: Юберта, разбившая ноги в дороге, осталась в обители, пока раны не заживут настолько, чтобы не гноиться. Аньелла ухаживала за подругой во время ее немощи, а Юберта, хоть и не могла встать с постели, улыбалась каждый раз, когда ее посещали.
— Уризен одно дает, другое отнимает, не так ли? — Весело говорила она, держа руку Аньеллы меж своими ладонями. — Я рада, что могу еще какое-то время видеть тебя.