На какое-то время Аньелла стала предметом восхищения обители.
Однако судьба человеческая — как вода, любая малость может всколыхнуть ее и возмутить поверхность.
Аньелла полагала, что ее жизнь больше никогда не изменится, во всяком случае, значительно. Все, что могло произойти с девушкой в Эльзиле от юности до старости, она променяла на ежедневное однообразие в обители Тэль. О том, чтобы однажды занять место Барбаруччи, Аньелла и не мечтала! Как, быть настоятельницей? Нет, только не ей, недостаточно совершенной и излишне мягкосердечной — то есть, в душе недостаточно строгой к греху.
Да, наказания не прошли для девушки бесследно. Они отразились не только на здоровье тела, но и на состоянии духа. Аньелла принялась с утроенным усердием выполнять послушания, как только стала жрицей, так что к ночи буквально валилась с ног. Стала меньше есть и спать, словно минута отдыха изобличала в ней ленивицу и эгоистку. Пусть она сама в это не верила, у нее были по-настоящему высокие шансы стать настоятельницей после смерти Барбаруччи — если бы не одно происшествие…
Юберта иногда говорила, что все самое страшное происходит на закате. Аньелла же искренне верила в примету, что в полдень на землю могут проникнуть демоны из потустороннего мира. Они обе ошиблись: варвары ворвались в обитель, когда солнце уже прошло зенит, но еще не слишком заметно клонилось к западу. Бралентийцы в это время пьют чай — а жрицы святилища Тэль, не жалея спин и рук, трудились в саду. Обитель ограждала невысокая стена, не ставшая препятствием для захватчиков.
Аньелла, Юберта и еще двенадцать девушек разом подняли головы от грядок, заслышав непривычный шум. Несколько мгновений они, щурясь, смотрели, как через стену легко перебираются люди — мужчины, которым вход в обитель был заказан. Вопя в ужасе, часть жриц бросилась внутрь обители, остальные же застыли в страхе, будто статуи. Аньелла и Юберта одни не потеряли силы духа. Общими стараниями они проводили обездвиженных ужасом товарок в здание. Если бы кто-нибудь наблюдал за ними в тот миг, тот поразился бы, сколько самообладания было в действиях подруг! А ведь они были едва ли не самыми молодыми в обители Тэль!
Общими усилиями жрицы заперли дверь на засов и сгрудились в центре холла, там, где стоял позорный постамент, чтобы держать совет. Все до единой, даже Юберта с Аньеллой, несмотря на внешнее их спокойствие, были обескуражены столь наглым и немыслимым вторжением. Девушки спорили, но никак не могли сообразить, что же они могут сделать, кроме как ждать — они внутри, варвары снаружи.
Девушки так и не успели придумать никакого выхода: их спор прервал мужской голос. В холл из внутренних помещений вошел один из варваров, судя по иномирно-темной коже, линорм. Одна его рука небрежно охватывала шею настоятельницы Барбаруччи, вторая сжимала нож. Видимо, мужчина не был уверен, что угроза жизни одной только верховной жрице общины будет держать послушниц и младших жриц в узде. При том, каждая из девушек понимала, что оказывать сопротивление бесполезно. С человеком они, скорее всего, справились бы, даже будучи изможденными своим образом жизни — просто навалились бы, одолели числом. Но линорм… Четырнадцать воинов он бы разметал, как щепки, что уж говорить о жрицах!
Видимо, линорм каким-то образом добрался до второго этажа и проник через окно в покои Барбаруччи. Впрочем, ничего удивительного: линормы во много раз сильнее и проворнее людей. Быть может, он просто вскарабкался по отвесной стене, как рептилия. Все жрицы впервые видели вживую представителя нечеловеческой расы. Он приказал им открыть двери, и девушки повиновались. Юберта и Аньелла обменялись взглядами: обе понимали, что у них нет никакого преимущества перед захватчиками, они могут только тянуть время, выполняя приказы.
— Вот умницы, — варвар отпустил настоятельницу и оттолкнул ее. Барбаручча прянула вперед, запнулась о пьедестал позора и упала на руки жриц, задыхаясь от страха. Пережатое горло со свистом втягивало воздух.
В святилище вошли все члены шайки и встали вокруг женщин в полукольцо. Разбойников было также четырнадцать. Линорм усмехался, оглядывая холл, явно наслаждаясь завоеванием. Судя по всему, он был главарем бандитов.
— Чего вы хотите?
Линорм повернул голову на звук. Его испещренное шрамами лицо выражало крайнее недоумение. Кто посмел в его присутствии говорить? И чей это наглый голос не дребезжит от ужаса, обращенный к нему? Тем не менее, наглая девчонка — а то была Юберта — продолжала: