У меня будет речной флот - у него нет. Это можно как-то... к пользе уелбантурить?
Призыв "охотников" по Галицкому, Волынскому и Полоцкому княжеству. С очень аккуратной формулировкой. Без "крестового похода", с оповещением заранее об отказе от хабара, скота и полона. И жалования. Чисто за честь и славу. Но, конечно, вероятны подарки от Воеводы Всеволжского за успешную службу.
Тут вообще непонятно: сколько и каких придёт. "Охотники", как правило, бояре и подбоярышники. Государева власть их... прижимает. Но "прижимает" не сильно, волю даёт. А у меня лично слава "полнокретина знатного" - городов победителя. Есть желающие к славе присоединиться. И даю я из добычи не скупясь. Ежели есть за что.
Создание запасов продовольствия. Для тех кто сюда придёт и на сам поход.
"Накрутить Феде хвост", чтобы он накрутил своим, чтобы пограничье вычистили от "лишних людей". Слать разведку до Сероцка. И дальше. Вниз - по Бугу и Висле, вверх - до Мазурских озёр.
Сборы в дорогу. В Полоцк. Там... не славно. Всё-таки, Боголюбский знал, что говорил, посылая меня. А уж после моих... похождений, после передачи мне Двины с городками, о чём там уже известно, и вовсе...
Сперва Минск. 350 вёрст. Дороги, в немалой части, нормальные, не дебри глухие. Хотя есть "дырки" между заселёнными пятнами-волостями и там... не просто.
Продумать маршрут, места стоянок. Отправить вперёд квартирьеров с табуном коней. Местный окольничий - до границы княжества. Дальше... Хотя бы проводников.
Уже была ночь, когда я вспомнил о постоянно висевшем на краю сознания недоделанном деле. Очень важном, но постоянно оттесняемом потоком более актуальных мелочей.
О "принцессе".
Сжавшаяся в углу ямы, обхватившая коленки, дрожащая от холода женщина. Голая, обритая.
Негромкий голос Сухана:
-- Волосню сбрил, ногти обрезал, промыл, промазал. Дёргалась. Вон, порез над ухом.
Человек непривычный после санобработки второго уровня, даже частичной, выглядит... потрясённо. Ну, это-то фигня, не третий уровень. Кровь из вены не брали, пункцию спинно-мозговой не делали, кишку глотать не заставляли.
Я - гумнонист? Нет, я - "сапожник без сапог". Многое есть. Тот же мазок взять... Но - там. Во Всеволжске. А тут...
Факеншит! Ну почему эта страна такая большая?! Раньше было - "ничего нет". Теперь хуже: "есть". Но не здесь. Ещё обиднее.
Спокойно, Ваня. "Из дерьма - конфетку". Сырья... Сам сказал - страна большая. Действуй.
Скинули лесенку, слез.
-- Твой... уехал. Даже не спросил про тебя. Ты не нужна. Никому.
Остановившийся взгляд сухих опухших глаз. Выплаканных до донышка.
Чуть дёрнулись губы. С явно видимым трудом разомкнула плотно сжимающие коленки руки. Неловко, чуть охая от прикосновения к земляному полу, перевернулась. В коленно-локтевую. Постояла так, собираясь с силами, послюнявила пальцы, потёрла между ног. Тяжко вздохнула и расставила колени пошире. Изготовилась. К встрече своего господина и повелителя.
Единственно возможный способ вызвать мой интерес? Вот так она меня понимает?
"Самый лучший секс с тем, с кем хорошо и без секса".
А здесь "без"... даже в мыслях не допускается?
Сучка. Шлюха. Женщина с пониженной социальной ответственностью.
Не будь идиотом, Ваня. У неё нет социальной ответственности. У неё вообще нет никакой ответственности. Она - инструмент, "орудие говорящее", "машинка детородная". И неважно, что формально - высшая аристократка, княгиня, член королевского дома. Разве дело в титулах и этикетках, в золотых кольцах и драгоценных камнях? Лошадь остаётся скотиной, каким бы вальтрапом её не накрывали, сколько бы решт на узду не навешивали.
Овцематка. Жевать и ягниться. Чтобы "породу не портила" - глухой загон. Она к этому привыкла, такую жизнь приняла. Ничего другого не представляет и не желает. Знает, что если удачно подставиться, если хозяин "надует брюхо", то... "всё будет хорошо, у нас всё получится". Её не будут сильно пинать - кто же бьёт матку перед ягнением?
Меня трясло от бешенства. От несовпадения реала, в котором я вижу одомашненную самку бесшерстой обезьяны, и тем виртуалом, образом, придуманным, сформировавшимся в моём мозгу воспоминаниями наших встреч. О моей страстной, какой-то... прямо говоря, подростковой любви к этой женщине семь лет назад.