Точно не знаю, как магистр сумел сохранить молодость, у волшебников для этого существует множество приёмов и не все известны мне. Но по косвенным признакам и его специализации предполагаю, что Стужев использует приём, похожий на технику инкубов, только вампирит прану не из людей, а из растений.
— Хо! — широко улыбаясь, радостно выдал Стужев. — Гарри, рад, что ты добрался до моих хором. Заходи, чувствуй себя как дома.
— Здравствуйте, Игорь Власович. У вас интересный дом, а уж волшебства тут столько, что даже дышать тяжело.
— Хо-хо-хо! — добродушно усмехнулся Стужев. — Это оттого, малец, что ты с мертвяками возишься, а у меня тут всё жизнью пропитано.
При упоминании мертвяков я немного покривился. Как будто я по собственной воле занимаюсь столь противным занятием. Но таким монстрам, как бабуля Аддамс, лучше не возражать. Сказали, что я должен освоить хотя бы на минимальном уровне родовые знания и научиться танцевать Мамушку, Гарри ответил — так точно, поскольку иные ответы в данном случае не предусмотрены. Не хочешь — заставят, не можешь — научат…
В прихожей послышался звук открываемой двери и вскоре оттуда в сопровождении Прошки в гостиную зашёл второй магистр, Самюэль Венлок. Он несколько моложе Стужева. Самуэлю всего 193 года, но при этом выглядит маг, как худой, среднего роста глубокий старик с длинной седой бородой. Волшебник был одет в старинный шерстяной костюм коричневого цвета с кожаными накладками на локтях. По силам он примерно на уровне выше среднего мага, скорее ближе к планке слабого чародея, а магистром является в нумерологии, рунах и ритуалистике.
— Хо! Самюэль, рад тебя видеть, — басовитым голосом произнёс хозяин дома.
— Здравствуйте, мистер Венлок.
— Всем привет, — на русском языке с сильным акцентом произнёс Венлок. — Цу Йен сказал, что не придёт, так что можем начинать без него.
— С магистром Йеном что-то случилось?
— Да что этому древнему китаёзе будет, — отмахнулся Венлок. — Больше двух тысяч лет жил, и ещё столько же проживёт. Прислал мне записку, в которой написал, что какая-то австралийская девчонка изобрела зелье регенерации, способное отращивать утраченные конечности. Йен же на всю голову ушибленный алхимик, так что не мог пройти мимо такой новости и сразу рванул искать ту девчонку, чтобы зелье оценить.
— Не какая-то там девушка, а моя супруга, — обиженно произнёс я. — Вы хоть знаете, сколько она перевела на это зелье денег? Если подсчитать все истраченные ингредиенты, то получилась бы сумма в районе ста пятидесяти миллиардов долларов!
Цифра магистров не впечатлила, поскольку они привыкли оперировать десятками и сотнями миллионов долларов за один заказ.
М-да… Я был не в курсе информации о том, что Цу Йену больше двух тысяч лет. Магистр алхимии, да? Ну-ну… Боюсь, там целый архимаг. Хотя, если учесть, что для становления магистром алхимии нужно знать больше, чем для любой другой магической науки, то называть его магистром было правильно. Только на деле он является мастером нумерологии, ритуалистики, рунной магии, зельеварения, магии преобразования, ещё возможно магии крови и каких-то других наук.
— Простите, а у магистра Йена есть философский камень?
— А то как же, — басовито ответил Стужев. — Конечно есть, иначе как бы он магистром алхимии стал и столько лет прожил?
— А сколько ему точно лет?
— Если не ошибаюсь, то он родился в 305 году до нашей эры, — ответил Стужев.
— Господа, как думаете, если я попрошу Ци Йена супругу алхимии поучить, он согласится?
— Это надо с ним говорить, но думаю, что если мы найдём способ решения возникшей проблемы, то Йен не откажет в столь малой просьбе, — произнёс Венлок. — По крайней мере, тебе, Гарри.
— Кстати о проблеме, — вступил Стужев, — предлагаю пройти в столовую и обсудить данный вопрос за чашечкой чая с блинами и плюшками.
Мы прошли в соседнее помещение, которое оказалось столовой, и сели за массивный дубовый стол. На столе стоял самовар, тарелка с блинами, мёд, сгущёное молоко, пряники, плюшки и большие фарфоровые чашки с блюдцами. Всё выглядело таким вкусным и пахло весьма аппетитно. Так что первым делом мы набросились на угощения.
— Так что за проблема? — спросил я после того, как блины в меня перестали влезать, перед этим сыто откинувшись на спинку стула.