Хотелось действовать, и мы пошли в знакомое белое здание.
Как оказалось, нас там ждали…
— Легки на помине, — сказал Секретарь Саша тряся нам руки. — Вот только-только подумал о вас… Как люди говорят — «Вспомнишь лучик — вот и Солнышко»…
Я удивился. И насторожился. Секретарь начал говорить поговорками, а не цитатами. Чудно. Где-то медведь сдох? Или, наоборот, выздоровел?
— Хорошее подумали и как? — после секундной заминки поинтересовался я.
— Хорошее…. Вы к нам по каким делам?
— Ну зачем же «по делам»? Неужели и просто так зайти нельзя?
— Да вот мимо проходили, — поддержал Сергей. — Зашли поздороваться… А у вас к нам что за дела?
Секретарь по-простецки почесал затылок.
— Да вот хотел поговорить с вами о вашем будущем… Какие у вас планы на лето?
Мы все трое одновременно пожали плечами.
— Какие у нас могут быть планы? У нас выпускные экзамены в школе, а потом — в Институты, вступительные.
Он нас вроде бы и не услышал.
— Есть комсомольское поручение…
— Поиграть?
Мы переглянулись…
— В принципе мы не против, но имейте ввиду у нас сейчас горячая пора… Нам к экзаменам надо готовиться…
Хочется продолжить образование. Мы вот с Сергеем, — я кивнул на Володина, — Думаем сельское хозяйство развивать. А вот Никита — по транспорту хочет специализироваться.
Секретарь посмотрел на нас как-то проникновенно. Казалось одним полушарием своего мозга он присутствовал тут, а вторым — витал в эмпиреях. Словно озаренный изнутри какой-то идеей.
— А вы как считаете личное выше общественного?
Ну как тут ответить? Только правду…
— Мы считаем, что личное не должно противостоять общественному… Ну и наоборот. Лучше было бы если они друг друга дополняли. Да вы лучше скажите, чего хотите, а не жмитесь.
— А что заметно? — неожиданно нормальным голосом спросил Секретарь.
— Невооруженным глазам, — подтвердил Никита.
— В общим так, ребята…. Вы знаете, что вскоре в Берлине будет проводиться X Всемирный Фестиваль молодёжи и студентов?
— Когда?
— С 28 июля по 5 августа…
— И что?
— Есть мнение, что мы с вами могли бы туда отправиться в составе нашей городской делегации… Вы все-таки победители районного и городского конкурсов…
Вот ведь, оказывается, как бывает. Только вот что говорили об этом и на тебе… Говорите после этого, что чудес не бывает.
— Нет, — неожиданно сказал Никита. — Никак не получится…
Похоже, Секретарь рассчитывал на совершенно иной ответ. Он хотел услышать восторженный визг, а тут — облом… Нормальный человек разве может отказаться от такого предложения? Заграница! Там Западный Берлин сразу за стенкой! Если привстать на цыпочки, то его видно!
— Почему?
— У нас впереди экзамены, — объяснил Никита. — Нам готовиться надо… В школе и в институтах. Конечно это большая честь и чертовски заманчиво, но…
Он горько вздохнул, и Сергей подтвердил:
— Точно. Не получится. Заманчиво… Только ведь…
Он посмотрел на меня.
— Да, — с явным сожалением подтвердил я слова друзей. — Понимаю, что от таких предложений не откладываются, но только вот у нас ситуация…
Я замолчал, ожидая вопроса и он последовал.
— Да что за «ситуация»? Съездите, поиграете. На людей посмотрите, себя покажите… Когда еще такая возможность представится?
— Объясняю. Слышали такую фразу «Увидеть Париж и умереть»?
Он с удивлением посмотрел на меня и кивнул. Молодец. Образованный человек, сразу видно!
— Так вот Эренбург говорил это о Париже, а перед нами этот вопрос стоит также, но только с Берлином. Увидеть Берлин и не поступить…
— Да при чем тут это? Отдохнете, поиграете…
Голос его был ласков.
— Терпение…
Я наклонился к нему.
— В школе-то мы экзамены сдадим, и сдадим отлично, тут сомнений нет. А вот дальше, в институты…
Я с сомнением покачал головой.
— Следите за мыслью… Если мы едем туда, то мы не успеваем подготовиться к поступлению в институты. Так?
Он не спешил отвечать, но это все и так было очевидно.
— Если мы не успеваем подготовиться, то наверняка проваливаемся на экзаменах и не поступаем. Улавливаете?
Он снова промолчал.
— Значит далее — армия. И мы два года…
— А то и три, ну, если во флот… — добавил Сергей.
— Вот-вот, — продолжил я. — Или три года не играем… И что остается от нас после трех лет молчания? Тишина? Забвение?
Никита добавил.
— Ну и стоит ли разбитая жизнь двухнедельного вояжа в Берлин?
Сергей кивнул.