— Там все висело на волоске и они, не зная, чем дело кончится, рассказали мне о том, что попали сюда из будущего, чтоб предупредить…
— Из какового будущего?
— Из нашего общего будущего.
Опережая возмущенную фразу Андропова Тяжельников поднял руку:
— Я понимаю, что это звучит нелепо, но…
— Давайте все-таки обойдемся без фантастики. Этого не может быть! Это антинаучно!
— Почему тогда они знаю то, что не знают другие?
— Вы имеете ввиду орла в посольстве США? Их информированность наверняка имеет иное, разумное объяснение!
— Они объяснили это тем, что в их времена все наши нынешние секреты уже протухли и выставлены на всеобщее обозрение.
— То есть секрет не один? — насторожился Председатель КГБ.
— Да. Не один… Но давайте я, все-таки начну с самого начала…
Андропов демонстративно посмотрел на часы.
— Хорошо. Я не буду мешать. Расскажите все, что считаете нужным.
— В Берлине они рассказали мне о том, что случится в мире в ближайшие лет сорок…
Андропов все-таки не сдержался. Он хотел понять сам и объяснить другому.
— Страх смерти. Родители далеко… Мальчишки-фантазеры могли от страха наговорить все, что угодно. И что с того? Мы же оба понимаем, что всерьез об этом говорить нельзя. Путешествия во времени это антинаучно! Это фантастика!
— Понимаю. Это верный взгляд на вещи. Но не стоит забывать и принцип «Практика — критерий истины». Помните, что писал Маркс об истине? «В процессе борьбы с истиной заблуждение само себя разоблачает»? Давайте встанем на эту позицию и разоблачим ложь?
— Блестящая мысль! Даже если мы допустим, что это возможно, то ваших мальчиков можно проверить очень просто. Надо попросить предсказать что-то такое, что случиться совсем скоро. Это ведь не сложно для гостей из будущего?
— Увы — сложно…
Андропов улыбнулся.
— Что и следовало доказать! Легко говорить о далеком будущем, да еще общими словами. Гадалки это точно умеют.
— Ближайшее внятное представление у них есть на следующий год и связанно оно с «Евровидением».
— Что это?
— Это международный музыкальный конкурс. Они знают кто его выиграет и с какой песней.
— Странная избирательность.
— Это как раз понятно. Они увлекаются музыкой.
— Что ж… Тогда через год можно будет вернуться к этому разговору, — Андропов приподнялся, обозначая окончание разговора, но Тяжельников остановил его.
— Одну минуту, Юрий Михайлович… Я ведь тоже не поверил им и поэтому пришел за доказательствами.
— Ко мне?
— Именно к вам! Тайны есть ведь не только в будущем, но и в прошлом. Ведь есть сведения о событиях прошлого, о которых никто не знает ввиду их секретности. А самый известный хранитель секретов в СССР — это Комитет Государственной Безопасности… Кое-что я вам сказал и вы, как я понимаю, подтверждаете правдивость информации.
— Что еще они рассказали вам?
— Они много чего рассказали.
— Они сказали что-то, что касается Комитета?
— Немного, но мне кажется этого хватит, чтоб оценить достоверность источника.
— Продолжайте…
— Они рассказали, что американцы прорыли тоннель из Западного Берлина в Восточный, для того, подсоединиться к нашим военным линиям связи. Рассказали про нашу подводная лодка К-129 с баллистическими ракетами, что затонула в районе Гавайских островов и которую подняли американцы.
Андропов хотел подняться, но справился с волнением.
— Они её подняли?
— Только часть. Как они сказали, им достались какие-то ядерные торпеды. У нас есть такие на вооружении?
— Это секретные данные. Откуда они у вас?
— Так это правда?
— Это секретные данные.
— Значит правда….
Гость смотрел на хозяина кабинета и чувствовал, что та неуверенность, что еще оставалась в нем, то недоверия к этим необычным ребятам, исчезает, а на её место приходит уверенность в их правоте.
— Еще они рассказывали о каком-то американском шифровальщике Джоне Уолкере и о вашем сотруднике Олеге Гордиевском. Эти фамилии о чем-то говорят вам?
Всесильный шеф КГБ пожал плечами.
— Первого завербовали мы. А вот второй работает на британскую разведку.
Тяжельников задумался и понимая, что уже выпал из привычных временных координат, поправился:
— Или работает или только собирается начать работать в будущем. По их словам, он считается самым известным перебежчиком.
Андропов несколько секунд молчал, смотрел на Тяжельникова, но все-таки пододвинулся к себе лист бумаги и записал обе фамилии.
— То, что вы говорите — невозможно.