Я молчал. Спор, длящийся тысячелетиями, так ни к чему и не пришедший.
- А как будешь ты? – Очень тихо спросил брат. – А я?
- Ты отправишься в Аризону. Там есть хранитель…
- Который бережет тебе тело, - насмешливо подхватил брат. – Который старательно подтирает ему сопли, кормит и убирает за ним вот уже двадцать лет. Да?
- Да.
- Который за эти двадцать лет так и не женился, не спился, не сдал в больницу лежащего в коме двадцатилетнего двенадцатилетнего ребенка, да? Не вывез его, наконец, в лес и не закопал в валежнике, да? Неужели ты думаешь, что есть такая чудовищная, беспредельная благодарность, чтобы столько лет возиться с живым трупом почти незнакомого мальчишки, в итоге ожидая в награду непонятно что и непонятно когда? И скорее всего, так и умереть в ожидании чуда? Что ты, наконец, вспомнишь о нем и придешь? Эту чушь ты имеешь в виду, говоря, что я отправлюсь в Аризону?
Я молчал.
- В общем. – Брат устало закрыл лицо руками. – Я вернул старика. И восстановил твое тело. Не знаю, что именно сейчас старик делает, может, душит тебя шнурками, но лучше бы тебе вернуться назад. Пока не рассвело.
Мы спорили долго, в конце концов, я сдался. Старика не было, похоже, он ушел, бросив пистолет и машину, почти сразу же, как очнулся.
Ночь продолжалась, но случившееся напрочь отбило охоту искать приключений.
Я вернулся в дом.
В моей спальне стоял старший брат и задумчиво разглядывал пустую кровать.
Я вошел в полосу лунного света, прорезавшую комнату от окна до стены.
- Ты меня ищешь?
Испуганно выругавшись, он направил на меня слегка дрожащий луч фонаря. Я шагнул в сторону и включил торшер. В руках мраморного ангела загорелся тонкостенный шар из розового камня и мягко осветил разозленное лицо старшего брата.
- Присаживайся. – Я опустился на кровать. – Чувствуй себя как дома.
Закинув руки за голову, устало откинулся на подушки.
- Где ты был? – Грубо спросил старший брат.
Он продолжал светить вокруг фонарем, очевидно ища щель, откуда я вылез. Потом опомнился, щелкнул кнопкой и грозно уставился на меня.
- Ты знаешь, что сделает отец, - начал он зловещим голосом, - если я расскажу ему про твои ночные похождения? Что ты улыбаешься? – С негодованием выкрикнул он.
- Но ведь ты не скажешь. – Я озорно подмигнул.
Непонятно почему, у меня вдруг родилось хорошее настроение. Казалось бы, нет никаких причин радоваться, а погляди ты.
Старший брат же кипел от возмущения, единственное, что не пускал пар.
- Я то не скажу! – Рявкнул он. – Но вместо этого сам оттаскаю тебя за уши, вот и все!
- Действительно, - искренне подтвердил я, - для чего еще тогда нужен старший брат?
- Ну, все! – Он швырнул фонарь на кресло и принялся яростно закатывать рукава пижамы. – Сейчас я намотаю твои лопоухие уши на твой длинный утиный нос!
- Во-первых, они у меня не лопоухие, - я отскочил и попятился. – А маленькие и очень изящные. А во-вторых, мой нос не длинный и утиный, как Вы изволите утверждать, а прямо противоположно этому, прямой и короткий.
- Ну, так будет! – Свирепо заорал старший брат и бросился на меня.
Я кинулся прочь. Мы сделали круг по спальне, потом второй в обратном направлении, устроили короткую, но яростную перестрелку подушками, и сошлись в рукопашной, наподобие древних гладиаторов. Удары подушкой старшего брата могли свалить с ног быка, но он постоянно промахивался, благодаря чему я пока оставался без серьезных увечий, но мне все равно приходилось туго. И тут мы услышали сердитое:
- Так, так, так!
У меня внутри все так и оборвалось. На подоконнике сидел мой настоящий брат и взирал на нас, печально качая головой.
- А это еще кто? – Тяжело дыша, спросил старший брат.
Он переводил непонятный взгляд с моего лица на лицо настоящего брата.
- Как он сюда залез? В окно, что ли?
- Какой догадливый мальчик! – Восхитился настоящий брат, слез с подоконника, взял из вазы на столике персик, бросил мне, взял второй и вежливо спросил у набычившегося старшего: