- А Вы не желаете, молодой человек?
- Ты кто такой, я тебя спрашиваю? – Угрожающе произнес тот. Очевидно, ему не понравилось, как его назвали вначале. - Или ты предпочитаешь, чтобы тебя просто выкинули обратно в окно?
- Фи, какой невоспитанный, - величественно ответил родной. – На твоем месте, - назидательно заметил он мне, - я немедленно занялся бы его воспитанием.
Я застонал, закрыл лицо подушкой и повалился спиной на кровать.
- А на твоем месте, - прорычал старший, - я бы нанял хорошего врача, понял? Потому что он тебе сейчас понадобится!
Старший размахнулся и нанес родному хорошую затрещину.
Я убрал подушку с лица.
Родной стоял, как стоял, а старший со змеиным шипением плясал на месте, тряся отбитой ладонью.
- Плохие манеры, молодой человек, - учительским тоном произнес родной брат, скрестив руки на груди, - как правило, не доводят до добра.
* * *
Я проснулся, или подумал, что проснулся.
Передо мной в темноте застыл Силуэт. Абсолютно черное на просто черном, это, знаете ли…
- Понравилось? – С насмешкой поинтересовался он. – Как ощущения?
- Что? – Я никак не мог прийти в себя. Опомнился и спросил: - Во что ты меня превратил?
- Я? – Силуэт издевался. – Не я. Ты.
- Что такое, этот доминант, альфа-самец? – Напрямую спросил я. Мой собеседник фыркнул с издевательской интонацией.
- Через шесть неполных дней ты хочешь знать тайны, копившиеся миллионами лет? Ну, ты, братец, нахал. Узнавай, тебе никто не мешает, по крайней мере, я. Лучше ответь, как тебе понравилось.
- Что? – Заторможено спросил я.
- Огонь и все такое.
- Так это ты Блонде ожогов наставил?! – Сообразив, о чем речь, я задохнулся от негодования.
- Я? – Казалось, он неимоверно удивился. - Это ты. Но я о другом.
- Как это, я? – Я не мог забыть дрожащую от ожогов и порезов девушку, и все равно целующую меня, пусть и с крепко зажмуренными глазами. – Я никогда раньше не горел.
- Ты многое, что никогда раньше не делал.
- И что теперь с ней будет? Думаю… - Я уныло повесил голову. – Блонда мне этого никогда не простит.
- Лена? – Силуэт помолчал. – В ее короткой жизни из-за тебя было очень много горя. Твоя иная ипостась иногда слишком близко к сердцу принимает твои обиды. И желания.
- Не понимаю. – Я окончательно растерялся.
- Вспоминай, - приказал Силуэт, - что было этой весной, накануне месячного исчезновения Елены.
И я вспомнил.
- Ты!.. – Раскрасневшаяся девочка стояла напротив меня. – Ты украл ее!
- Почему это, сразу, я? – Мне было весело и, мало того, крайне интересно, ведь я впервые видел Блонду в таком состоянии.
- Потому что она пропала после того, как я… Отдай немедленно! Ты не понимаешь, как она дорога мне!
- Она что, из золота? – Удивился я тогда.
- Это расческа моей прабабушки, а она… Верни сейчас же!
- И она так дорога тебе? – Я недоуменно покачал головой.
- Да!
- Что, дороже всего на свете? – С издевкой спросил я и почувствовал, будто кто-то с холодным интересом выглядывает через мои зрачки.
- Да! – В запальчивости выкрикнула девочка. Я весело засмеялся, развернулся и пошел, насвистывая какую-то чудесную мелодию, и делая руками жесты, точно дирижер. Помню, тогда еще немного удивился, зачем?
- Вспомнил? – Поинтересовался Силуэт.
- А на уроке она куда-то ушла… - Я бледнел все сильнее. – И ее не было почти месяц… Двадцать восемь дней…
- В этот же день слегла ее бабушка, не выдержав известия о гибели ее родителей.
- Это не я… - Забормотал я и попятился. – Это был не я… Я бы такое никогда не… - И понял, что совсем недавно это уже говорил.
- На короткий миг ты пожелал, чтобы она пожалела, - Медленно и размеренно, словно забивая гвозди в крышки гроба, говорил Силуэт, - очень пожалела, и тебя услышали.
Если он хотел добить меня окончательно, у него великолепно получалось.
- Не слишком много горя одной маленькой девочке от одного тебя?
Я раздавлено молчал.
- Теперь, как честный человек, ты обязан на ней жениться. – Продолжил он издеваться. Или говорил всерьез? Его не поймешь.
- Я не… - Я замолчал.
- Что, не?.. Не честный? Или не человек?
- У нас не… не было…
- Неужели? Ты так уверен? – Нет, издевается, однозначно. - Молчишь. Не помнишь. А если я скажу, что было? Женишься?
- Скажешь ли ты правду? – Я поднял голову. – Может, хотя бы, ты?