Мужчина покосился в зеркало заднего вида.
- Девочек, скажи, пожалуйста, - пробормотал он. – Сколько тебе лет, парень, что ты вовсю с девочками гуляешь?
Я устало возвел очи горе. – Это сестры мои, а остался с ними мой двоюродный брат. А лет мне двенадцать, не так уж и мало.
- А, ну это другое дело. – Водитель с пониманием кивнул, и я не понял, к какой именно части моего рассказа его фраза имеет отношение. – Так это, выходит, твой брат шарит в машинах, а? И сколько ему?
- Тринадцать. – Я подумал и добавил: - Будет.
- Ну и дети пошли. – Мужчина ошеломленно покачал головой. – То машины разбирают, то в лес с бабами…
- Не с бабами, - терпеливо пояснил я. – А с сестрами, родной и двоюродной.
- Ну да, ну да, я и говорю, что с сестрами, - согласился водитель и хитро подмигнул. – Когда я был помоложе, такие же песни пел.
Я беззвучно застонал и откинулся на спинку сиденья, крепко зажмурив глаза. Мужчина включил радио. Шли новости. – Скажи, пожалуйста, что в мире делается, - через некоторое время глубокомысленно сообщил он. – Опять самолет упал. - Я промолчал, однако попутчик не унимался. – Нет, летать ты меня не заставишь. – Сказал с таким видом, точно я всю дорогу пытался всунуть ему авиабилет или прицепить на плечи херувимские крылышки. – Иной раз едешь, тихо, спокойно, так двигатель раза три заглохнет. А уж в воздухе, это сразу каюк. Ты сам-то летал?
Я неохотно кивнул. – Летал.
Мужчина оживился, а как же, увидел благодатную почву для разговора. – И куда?
- По-разному. – Уклончиво ответил я.
- Это как это? Не один раз, что ли?
- Жизнь такая. – Печально вздохнул я.
Водитель обернулся и вытаращился на меня. – Это сколько тогда?
- Не знаю. – Я скромно потупился. – Не мало.
- Врешь, небось. – Он отвернулся и в очередной раз недоверчиво покосился в зеркало. – Это как это? Со счета сбился? – Я кивнул. Мужчина засопел, обиделся и на некоторое время замолчал. Я начал засыпать, когда он внезапно возбужденно заорал: - О, ты только погляди!
Я мгновенно открыл глаза и резко выпрямился.
- Заяц, чтоб его! – Радостно завопил водитель.
- Кролик. – Утомленно сказал я, проводив взглядом ушастое недоразумение.
- Какая разница? – Возбужденно возразил попутчик. - Вылез прямо на дорогу, паразит длинноухий! Э… - Он ошеломленно уставился на меня в зеркало. – А кто же тогда вашу машину вел?
- Сами и вели. – Я отрешенно смотрел в окно на проносящийся мимо темный лес.
- Ну и жизнь пошла. – Через пару минут печально вздохнул мужчина.
- И не говорите. – Согласился я. Спать не хотелось, разговаривать тоже, но только не моему соседу по машине.
- Значит, говоришь, ты парень, а не девка? – Спросил он, снова с недоверием косясь в зеркало.
- Я ничего не говорю. – Недовольно буркнул я. Опять на больную мозоль наступили, право, сколько можно. Какое количество мытарств я успел из-за этого перетерпеть, не сосчитать и не описать словами, однако внешность менять не желал, не смотря на бесконечные уговоры братца. Знаем, проходили. Сначала постоянно, как позволяет время, возвращаешь милый образ и любуешься, утирая умиленные слезы, и в очередной раз даешь клятву сделать все что можно и нельзя. Но постепенно, с неумолимым течением времени подобные сеансы происходят все реже. Говорят, вода камень точит, но с чувствами время делает подобное куда быстрее. А потом… Я поднял упрямый взгляд на зеркало заднего вида, поправил и увидел себя. Пусть бесчисленные отражения неумолимо напоминают о необходимом.
- Правда, говоришь, не девка? – С сомнением повторил водитель.
Я привычно насупился и произнес: - Я молчу. Вы сами это говорите.
«Говорил я тебе», с издевкой произнес у меня в голове брат, «пусть считают тебя девчонкой и нет проблем». «Сам знаешь, почему мне надо быть мальчишкой», привычно огрызнулся я. «И говорил, не приставай, самому тошно». Братец весело фыркнул и затих, зато заговорил попутчик, машинально поправив зеркало.
- Нелегко тебе, поди? В школе небось девчонкой кличут?
Я неопределенно покрутил головой, вспомнив одного белобрысого идиота. И зачем его понесло на болота, он и сам потом пояснить не мог, как и то, зачем меня мелкой девчонкой обозвал, а потом ржал, будто конь. Несколько раз сбегал, паразит, до заиканий и икоты пугая редких охотников, пока, наконец, не пришел в негодность окончательно. Еще бы, не один управляющий артефакт не станет подчиняться непонятно чему, если у этого «непонятно чего» пальцы отваливаются, и раздувшийся полуразложившийся язык команды произносить не может. И пришлось искать следующего.