Но я не понимал, что делать дальше. Если бы она могла обратиться в драконицу!
— Такой странный сон, — выдохнула Лена мне в губы, и я поймал это дыхание, чувствуя, как к напряжению в тело вливается странная лёгкость, почти восторг, как от полёта, когда не нужно уметь летать, или знать законы неба, нужно просто довериться крыльям и ветру.
И в этот момент я перестал задумываться, что делаю.
Притянул ее к себе и положил сверху, на выдохе вбирая её губы и сходя с ума от их мягкости. Втянул их в себя, чтобы распробовать сладость, и от ее стона испугался, что могу сломать, смять и не почувствовать границу боли.
Но в следующий миг Ленка мазнула языком по моим губам и перехватила инициативу… Тогда застонал я, понимая, что с болью эти стоны никак не связаны.
Не знаю с чем сравнить нашу игру языками. Я словно открыл микромир, в котором не было разделения на драконов и людей, не нужны были соития и яйца, сейчас сила перетекала с кончика моего языка в её, от нее ко мне, кружила, связывала, стягивала… Мы танцевали языками, ни на миг не разрывая связи.
— Я хочу тебя…
Слова вырвались сами собой, совершенно не подкрепленные мыслями. Я не хотел задумываться, только принимать нас, как в полёте, где просто доверяешься небу. Я теснее прижал её к себе. Но Алёна отпрянула, замутненные глаза вдруг стали кристально чистыми, возмущенными, и перед тем как она растаяла в моих руках — гневными.
— Да что за фигня? — взвыл я, чувствую тяжесть в паху и дикое одиночество, окруженное безмолвными снежными вершинами…
***
— Почему ты здесь?
Снова-здорово! Я лежал на животе, прижав пульсирующий орган телом к дивану.
— А где мне еще быть?
— И опять голый!
Молча закатил глаза, понимая, что Ленка не в духе. Может палец уколола?
Подтащил джинсы, поморщился, понимая, что сейчас придется запихивать непослушного дружка в тесные штаны, и заранее приготовился к болезненным ощущениям.
— Можешь носить мягкие треники, пока не выходишь из клуба, — вдруг сообщила Лена, так и не повернув ко мне головы.
— Чего вчера не дождалась?
— Зачем?
— Я бы проводил, мне не трудно.
— Нет уж. Знаю я, как ты провожаешь. У меня с последних провожалок яйца закончились.
Желудок громко заурчал, как только я представил яичницу.
— Кстати о яйцах… Черт, двусмысленно прозвучало. Но я о куриных.
— Да все равно.
— Не могла бы ты сходить со мной в магазин? Мне нужно что-нибудь купить. Я голоден.
Теперь Лена повернулась и, оглядев меня в трениках и футболке, закатила глаза.
— Я сейчас поделюсь с тобой ужином, а в магазин сходим после шоу вместе. Кстати, сегодня вечеринка в честь премьеры кордебалета, там наши организуют фуршет.
Хм, идея как следует подкрепиться на фуршете мне зашла, настроение сразу поднялось, а Ленкина скованность разом вылетела из головы. К чему эта скромность — сама же признавалась, что ее тошнит от голых мужиков?
Нервность дебюта шоу как-то передалась и мне. Не знаю, почему я начал дергаться из-за предстоящего выступления. Тёмыч раз десять напомнил, что если что-то пойдет не так, то я могу переключиться на легкий танец без акробатики. Он так и не понял, что мне проще делать трюки на шесте, чем крутить задницей под музыку.
Лена закрепила мне на шее галстук-бабочку, заправила манишку, которая под пиджаком походила на полноценную рубашку, еще раз показала, как срывать с себя брюки одним жестом, и пожелала удачи, странно скользнув взглядом по губам.
Тут же вспомнился сон и улётные ощущения от прикосновения. Я не удержался, резко наклонился и прижался к ее губам. Мимолетный порыв под каким-то наваждением. Уверен, что услышал её удивленный вздох, почувствовал знакомое, уже испытанное ощущение спаривания напряжения и дурной лёгкости и…
Очнулся от жгучего удара по щеке.
— Ты что делаешь?!
— Еще раз сунешь свой язык мне в рот — откушу, чертов маньяк!
— Лена…
— Я тебе не Лена. Вали из мастерской!
И все-таки она не поделилась ужином, а я злился, что и с магазином обломилось, и с едой, и на свое первое выступление пойду с урчащим животом, который к концу ночи переварит сам себя и меня в придачу.
Заиграла моя музыка и Тёмыч безжалостно вытолкнул меня в полный зал. В глаза светили софиты, и всё немного отличалось от обычной репетиции.
— Эй, красавчик, жги!
— Снимай штаны, покажи свой шланг.
— Раздевайся.