— А как тебе шоу? Хочешь присоединиться? — прохрипел я, наклоняясь к ее рту.
— Язык сначала вымой с мылом, — процедила она, сменив положение и грубо оттолкнув от себя.
Я не удержал равновесия и врезался в противоположную стену, сползая по ней и глухо смеясь. Что это — ревность? Она не видела во мне мужчину, а теперь его стало вдруг слишком много?
Не знаю, что заставило ее тащить меня через весь парк домой, в тот момент я двигался уже на автомате, мечтая только поскорее оказаться в горизонтальном положении и не выплывать из вязкой, неприятной дурноты.
Чтобы я еще хоть раз глотнул спирт? Нет, больше ни за что!
В лифте сон почти поглотил меня, но Ленка снова мужественно взвалила на плечо, и шаг за шагом мы дошли до квартиры. Привалив меня к стене, она одной рукой удерживала меня в вертикальном положении, а другой открывала замки. Тут я не сдержался и глупо захихикал.
Я осознавал, что выгляжу и веду себя глупо, но никак не мог остановиться. Снимая надоевшую, доводящую кожу до зуда, одежду, я всё не мог остановиться. Забираясь голым под одеяло Ленки на диван, все еще ржал, наверное, представляя, как она, недовольно поджав губы, устроится спать на моей подстилке.
А потом меня вырубило.
***
Пьяные девушки лапали меня, залезая руками в самые неподходящие для этого места, громко хохотали и тянулись к моим губам. Я пытался отодвинуться, отвернуться, урезонить не в меру распоясавшихся красавиц, но изо рта то и дело вырывался язык драконьего пламени, вместо слов.
Сколько их здесь? Ведь я не в клубе. Где я?
В парке. Вон поодаль стоит вредная бабка с умным пуделем и грозится вызвать милицию. Но я усмехаюсь — бабка так давно никуда не жаловалась, что даже не в курсе, что милицию давно переименовали в полицию.
Снова уклоняюсь от пухлых губ какой-то брюнетки и убираю из подмышки чью-то руку, которой там точно не место. Эти длинные бесчисленные женские руки начинают напоминать мне змей, гибких, жадных, похотливых. Они обвивают моё тело, залезая во все места, не стесняясь проводить по напряженным мышцам, по напряженным органам, по всей длине. И мне… приятно и противно одновременно.
Бабка натравливает на меня пуделя, чтобы прекратить разврат, но я рычу и скалюсь в сторону пса, он прячется за бабкой. Я снова предпринимаю попытку выбраться из рук девушек, чувствуя себя в центре какой-то бездушной порносцены, и тут натыкаюсь на осуждающий взгляд Лены.
— Как ты мог?
Что опять не так? Ты же сама отказалась от меня, я не нужен тебе.
Но вместо крика с губ срывается нечленораздельное рычание. Черт, я что, перекидываюсь? Да, кажется, дракон устал сидеть стиснутым внутри. Я вытягиваюсь и увеличиваюсь, напрочь утрачивая человеческое.
Лена разевает рот в немом крике и смотрит на меня расширенными от ужаса глазами.
«Теперь ты сможешь принять меня?» — издеваюсь я, обращаясь к ней ментально. — «Парень-красавчик тебе не понравился, а как насчет настоящего дракона?»
Фигню несу, кто бы спорил, но мне так нравится наблюдать за её растерянным лицом, что я не даю себе и минуты на раздумье, аккуратно подхватывая её челюстью, ухмыляясь от оглушительного крика, и закидываю себе за спину.
«Держись».
— Господи, за что тут держаться?! — истерически вопит Ленка. — У тебя есть поводья, шпоры? Ну, хоть что-то, за что можно держаться?
Мне снова смешно, но в истинном обличии фиг посмеешься.
«А ты поищи пайетки — символ чешуи дракона», — усмехаюсь я и отталкиваюсь от земли, делая широкие шаги и раскрывая крылья.
Нет, в парке ни одной высокой точки, чтобы я мог взлететь, зато в городе полно небоскрёбов. И я цепляюсь за выступы, ползу вверх, наслаждаясь воем ужаса девчонки, цепляющейся мне в шею.
И вот оно сладкое падение, когда я на секунду забываю о наезднице, и расправляю крылья только за пять метров до удара об землю. Воздушные потоки тут же подхватывают, подкидывают вверх, и я делаю первый взмах сильными крыльями.
Визг и хохот со спины разделяют со мной восторг полёта. Влажный туман оседает на коже и крыльях, напоминая о предрассветном времени. Самый тихий час, когда город замер, перед тем как проснуться и зажить полной шумной жизнью.
Но всё моё звериное существо сосредоточено на наезднице, ее раскинутых ногах, сильно сжимающих шею у основания… Черт, этот возбуждающий, дразнящий запах я не перепутаю ни с одним другим. И ни о чем другом думать не в состоянии.