Девушка поджала губки, ее глаза налились слезами, но она пыталась изо всех сил обойтись без слез. Она взяла свою сумочку в руки, подошла к Ивану и села на разложенный диван, достала зеркальце, посмотрела на себя, шмыгнула носом.
– Прости. Ну вот, еще чуть–чуть, и тушь потечет…
Иван подошел к ней и сел рядом, затем, уже мягче, сказал:
– Правда, оденься. Прохладно все же. Простынешь.
Девушка посмотрела на Ивана. Затем отложила зеркало, протянула ладонь к его щеке, осторожно прикоснулась, аккуратно повернула его голову к себе:
– Мне жаль, что ты меня узнал только как проститутку. Если финансовый вопрос мы уже уладили, и не имеем друг к другу никаких претензий, тогда я займусь с тобой любовью бесплатно. – Кристина пересела на колени Ивану. – Пожалуйста, не отвергай меня. Я буду с тобой не ради денег.
Иван смотрел на нее, в одном лишь нижнем белье, сидящую у него на коленях, и уже трясущуюся от холода, а может это была нервная дрожь. Пожалуй, порыв вполне искренен. Или она профессионал до мозга и костей. Кристина же смотрела на него влажными глазами, ее зрачки бегали, она изучала его лицо, затем обняла, поцеловала в щеку, и прошептала на ухо:
– Не стесняйся. Расстегни мне лифчик. Доставь девушке удовольствие. Я в жизни еще никого об этом не просила…
– Если девушка просит… – Прошептал он ей в ответ, обнял ее и стал на ощупь пальцами искать застежку на спине.
Через два часа Блинов снова разливал водку по рюмкам у себя на кухне.
– По последней, – сказал Иван.
– По крайней, – поправил Блинов.
– Петь, не делай так больше никогда.
– Как, Вань?
– Не надо проституток приглашать. Для меня. Это тяжело. Кстати, сколько я тебе должен?
– Девки за мой счет, это подарок. Чего, не понравилась? Черт, зря ей премиальные выдал…
– Наоборот, очень понравилась, это–то и страшно, – мрачно сказал Иван.
– Ну и она о тебе аж с придыханием говорила, пока я их в лифт сажал. Вань, относись к этому проще. Ты покупаешь услугу, они ее оказывают. Как я понял, тебе оказали хорошую услугу.
– Петь, да не могу я так, это цинично…
– Вон оно что. Тебе дать ее координаты? Предложишь ей руку и сердце. Совет да любовь! – Петр перекрестил Ивана. – А чего, салатику пожрем!
– Не издевайся. И не богохульствуй. Мне не следует с ней встречаться снова, это понятно. Вообще. Она проститутка.
– Вот и молодец, не окончательно безнадежен. Ты прав. Это диагноз на всю жизнь. Я вот их по выражению лица и взгляду без проблем отличаю.
Ничего особенного во взгляде Кристины Иван не заметил, поэтому решил не уточнять этот вопрос, а просто продолжил мысль:
– Просто я вот думаю. Повстречай я ее, допустим, случайно на улице. Познакомился. То, се, конфеты–букеты, потом и свадьба. А она бы так никогда и не призналась в своем прошлом. Так бы ведь и прожили–то жизнь…
– Ага, пока в один прекрасный день, какой–нибудь мужик не обратился бы к ней, мол а не ты ли та шалава, которую я снял лет десять назад? Мне понравилось, может, повторим? Муж ведь не против?
– Ну тебя…
– Слушай Ваня, ладно Кукушкин, но ты–то не будь романтиком–идеалистом, хорошо? Посмотри вокруг. Этот мир совсем не для таких. А то такой лошадке–то на шею садятся и едут, пока она не издохнет. А пока лошадка подыхает, ей уже другую присматривают. И я сейчас не только о бабах. Вся наша жизнь такая. – Блинов поднял рюмку. – Давай выпьем за тебя.
Они выпили по рюмке, Иван засобирался домой. Блинов взял телефон, достал откуда–то карманный календарь с изображенным черным «Мерседесом» и подписью «Такси «Авторитет» с номером телефона. Заметив это, Иван запротестовал, но его сослуживец уже оформлял заказ, а когда положил трубку телефона, успокоил:
– Да не обращай внимания, понтуются ребята. Это самое обычное московское такси. У них генеральный из наших, мент в прошлом, знакомый мой. В один прекрасный момент его то ли резко осенило, то ли все в милиции задолбало, в общем, он повесил погоны на гвоздь и организовал эту контору. Дарю, – он передал Ивану календарь, – кстати, при предъявлении водителю ксивы – скидка пять процентов.
– Серьезно? – удивленный Иван крутил в руках календарь.
– А ты доедешь, проверь, – подмигнул Блинов, затем, уже посерьезнев, сказал: – Вань, ты хороший парень, прямолинейный, искренний, с головой на плечах, слов на ветер не бросаешь. Это подкупает симпатии многих. Да, ты не проломишь, как Чернов, стену лбом, если она будет перед тобой. Но тебе достаточно будет его попросить, и он это с удовольствием сделает за тебя. Даже эта девочка сегодня… Матерая девочка–то, но чем–то ты и ей понравился. Но тебе не хватает гибкости и кругозора что ли… Хитрее быть надо. Не всегда твоя правда к месту. Иногда и приврать полезно.
– Петь, я давно понял, врать я не умею. Поэтому придерживаюсь другой линии поведения, я никогда не вру. – Иван улыбнулся в ответ. – Людям это нравится.
– Но правду не всегда можно и нужно говорить. И что–то ты темнишь, – недоверчиво ответил Блинов.
– Врать вообще не обязательно. Понимаешь, когда говоришь слово «правда», воображение сразу рисует картину, ассоциирующуюся с допросом то ли фашистами, то ли чекистами и желанием скрыть что–то, где из человека это что–то вытаскивают насильно.
– Возможно… И что?
– А как люди врут? Какие ассоциации?
– Какие?
– Посмотри предвыборные речи политиков. Улыбка на лице, твердая речь, четкий, не бегающий взгляд. Только они сами слабо верят в то, что говорят. Это психологи давно вычислили, что такая линия поведения больше всего доверия вызывает. Но со временем метод заездили, шаблон затрещал, и люди автоматически начали сомневаться.
– Вань, что–то не могу понять, к чему ты ведешь?
– Петь, – Иван усмехнулся, – все просто. Скажи правду так же, как политики, и тебе не поверят. Люди сами засомневаются, подвох будут искать. Начнут проверять, искать другие источники. Потом окажется, что ты был прав. Естественно, симпатии к тебе будут расти.
– Интересный подход, надо поразмыслить, – Блинов почесал затылок, затем доверительным тоном спросил: – А какую правду ты девчонке рассказал?
– Петь, ты извини, но ты не поймешь. Считай, что действительно Шопенгауэра я ей цитировал.
Блинов недоверчиво смотрел на Ивана некоторое время, а затем резко рассмеялся:
– Вань, прости, я просто представил эту картину! Ведь ты реально мог! – и он положил свою руку на плечо Ивана, еще больше залился смехом.
– Я даже не в курсе, кто это такой. Мы философию в институте за ящик водки преподавателю всей группой сдали, – пробурчал Иван, но Петр его и не слушал.
Раздался звонок телефона, такси ожидало у подъезда.
– Пойдем, провожу тебя, перекурим на дорожку.
Они вышли на площадку к лифтам, закурили. Открылась соседняя дверь, из которой вышел молодой мужчина, тоже достал сигарету, прикурил, кивнул Блинову, протянул Ивану руку.
– Вадим, – сказал он.
– Иван, – представился Иван, пожимая ему руку.
– Слушай Петь, – продолжил Вадим, – похоже, наша спальня имеет с твоей общую стену.
– Вполне возможно, а что?
– Как тебе известно, у нас звукоизоляция в домах не очень…
– А, понятно. Так ловите с Маринкой ритм и присоединяйтесь, кто вам не дает–то? – совершенно буднично сказал Блинов.
Вадим хмыкнул, заулыбался, затем спросил:
– Ты где таких красивых девок только берешь?
– Известно где, в Интернете, – ничуть не смутившись, ответил Блинов. – Нет Интернета, купи «Московский комсомолец», раздел «Частные объявления». Вообще я давно остановился на одной проверенной конторе. Если тебе нужно, могу порекомендовать…
– Я тебе порекомендую! – перебила его выглянувшая из той же двери молодая женщина. – Сам с друзьями кобелишься, и мужа моего втянуть хочешь? Я с Вероникой твоей поговорю!
– Привет Марин, я тоже рад тебя видеть, только никто никого никуда насильно не тащит. А Вероника в курсе, говори о чем хочешь с ней.
– Пойдем, потом покуришь, – смутившись, сказала Марина, схватила мужа за руку и потащила за собой в квартиру. Дверь захлопнулась, но явно не успокоилась, из–за нее стали доноситься отдельно различимые на общем фоне слова нравоучений.