Зиненко и Дьяченко вздрогнули от неожиданности, в то время, как остальные ребята продолжали крепко спать. Станислав и Ирина тут же притворились дремлющими.
Оксана Александровна взяла свой смартфон в руки, открыв мессенджер.
«Объявляется военное положение. Гражданскому населению велено после 23:00 находиться дома. Быть готовым к мародёрству и проникновению. Собрать сумку и медицинские препараты, запас еды на 2-3 дня, документы. Лица, находящиеся на улице после комендантского часа будут арестованы до выяснения обстоятельств. Быть готовым к эвакуации».
Если бы сознание Оксаны Александровны уже не было воспалено, она бы тут же, пожертвовав собой, развернула машину и поехала по приказу свыше, предупредив подростков о экстренном положении, но.… Но вместо этого, сопровождающая собрала телефоны подростков, и сложила их к себе в сумку. Она не хотела подчиняться. Она хотела делать то, что ей хочется. Она хотела свободы от закона.
Стас не спеша приоткрыл глаза, осматриваясь. Ребята всё ещё продолжали спать, как убитые.
— Ира, и что же нам делать… — обречённо выдохнул Зиненко.
— Остаётся только ждать…
***
Водитель повернул в лес. Он съехал с гладкой грунтовой дороги на землю. По неровностям целины микроавтобус зашатался, пробудив подростков. Разве что Зиненко и Дьяченко не спали, ведь так и не смогли сомкнуть глаз, чувствуя тревожное волнение внутри себя, которое так и не смогли унять своим неподготовленным юношеским рассудком.
Ребята зазевали, оглядываясь по сторонам. Солнце уже опустилось за горизонт, оставляя людям лишь свои кровавые мазки на сером небе, омрачая его пёстрым контрастом. Заезжая всё дальше небо становилось куда более тёмным, закрываясь ветками деревьев, полуголых, но уже покрытых частью зелёной униформы. Под массивными колёсами ломались палки, подобно старым костям, надавливая на неокрепшую психику ещё больше своим монотонным и безрадостным хрустом. Рёв мотора стал сравним с рычанием чудовища, находящегося поблизости, притаившегося, словно хищник, чтобы наброситься в самый неподходящий момент, сомкнув челюсти у шеи, перегрызая её. Даже пение птиц стало другим, надсмехающимся, словно подзадоривало монстра, укрывшегося в тени и выжидающего своего часа. Даже Стас не мог унять панику, безрезультатно пытаясь запомнить дорогу.
С каждым метром вдаль хруст палок и рёв мотора становились всё громче, заставляя концентрировать внимание только на себе, приковывая, почти насильно, чувства подростков. А ухмылка небритого водителя становилась всё шире и злее, совсем не успокаивая мысли.
Таня задрожала, поджав под себя колени, и укутавшись в клетчатую рубашку Димы сильнее, стараясь унять слёзы. Для Ситько Емельянова была совсем маленькой испуганной девочкой. Возможно потому, что он сам был не по годам взрослее, а может потому, что Таня слишком впечатлительная.
— Не бойся, бейбик, я с вами, — прижав ту к своей груди, шепнул Ситько. — Я не дам вас в обиду. Со мной вы все в безопасности. Только не плачь, не сейчас…
Его голос звучал, будто отовсюду и в голове Тани, успокаивая своим ломавшимся голосом. Стало чуть легче, настало ощущение невидимой защиты, но тревога никуда не делась. Она даже нарастала, когда Емельянова окидывала взглядом ребят, ставших вдруг серьёзными, и вслушивалась в учащённое сердцебиение парня.
— Кость, Костя, скажи, что всё будет хорошо, скажи! — умолял Денис, шатая Рыжова за плечи, с надеждой смотря в отчуждённые глаза одноклассника. — Ты же умный! Скажи же, скажи!
Воронцов бегал глазами по лицу друга, ища спасение от угнетающей атмосферы ужаса и страха, охватившего его разум, но Костя лишь молчал, понуро опустив янтарные глаза в чёрных очках вниз, будто игнорируя одноклассника. Казалось, что только блеск его линз и цвет побледневшего лица не сливался с мрачной и серой действительностью. Рыжов думал о своём, не прислушиваясь к мольбам Дениса, выжидая, притаив дыхание, дальнейших событий.
Марина укуталась в свою джинсовку, будто ища в ней защиты. Не в её характере было реветь при ком-то, тем более, когда ещё ничего не случилось. Но в висках пульсировало, а руки с длинным маникюром дрожали, рефлекторно блуждая по карманам и креслам в поисках любимого гаджета. И только не найдя его, девчонка испугалась ещё больше.
Только проснувшись, и ощутив сгустившуюся тревогу в микроавтобусе, Ангелина схватилась за длинную руку Жени. Ей уже было всё равно, что она едва его знает. Корнилов же мальчик, а мальчики более смелые, значит, он защитит её. Но Женя был из того типа парней, что не в состоянии даже муху обидеть, не говоря уже о чём-то более существенном. Он сам бы рад к кому-то прижаться, за кого-то спрятаться. Парню было непривычно, что в нём ищут поддержки — он считал себя трусливым и посредственным, хотя его старшая сестра Эльза всегда твердила об обратном. У Корнилова никогда не было близких друзей, кроме сестры, которая всегда служила ему единственной, и той самой опорой, поддерживающей Женю абсолютно во всём. А Ангелина чем-то напоминала ему Эльзу, и поэтому увидеть страх в глазах Белой было для парня чем-то странным, и когда девчонка прижалась к нему, Женя даже не знал, что с ней делать. Но, в конце концов, обнял, пускай и неказисто.