Ханка. Уходи. (Повторяет громче.) Уходи!
Роман не двигается с места.
Ханка. Зачем ты это сделал? Хотел посмотреть, как мы с ним кувыркаемся на кровати? Надо было прийти неделю назад — все бы увидел.
Роман говорит очень тихо, едва шевеля губами.
Роман. Я был.
Ханка. Был?
Роман. На лестнице… Я знаю.
В тишине оглушительно звенит звонок у входной двери. Ханка не шевелится, Роман — естественно — тоже.
Роман. Открой.
Ханка идет к двери, открывает ее. На пороге Мариуш; у него серьезное лицо человека, принявшего жизненно важное решение.
Мариуш. Если бы ты согласилась выйти за меня замуж… развестись и выйти за меня…
Ханка, ни слова не говоря, закрывает дверь, как будто за ней никого нет. Роман выбирается из-за шкафа. На темном свитере белые следы штукатурки. Ханка возвращается в комнату и внезапно прижимается к грязному свитеру.
Ханка. Обними меня. Если можешь…
Роман бессильно оседает на пол. Ханка опускается возле него на колени. В этом движении нет ничего символического — просто ей хочется быть с ним рядом.
Ханка. Для меня сейчас нет ничего важнее… Обними меня… прошу.
С напряжением вглядывается в лицо Романа. Роман медленно поднимает руки, кладет ей на плечи.
Роман. У меня нет сил…
Ханка прижимается к нему. Плачет безудержно, тоненько, как ребенок. Роман гладит ее, успокаивает. Плач стихает. Ханка говорит, уткнувшись лицом в его свитер, — так неразборчиво, что вначале он ничего не понимает.
Ханка. Ты прав… мы должны…
Роман. Да…
Ханка. Нам нужен… мы должны взять ребенка. Столько есть детей, которых никто не любит… ты был прав…
Роман. Я уже не могу…
Ханка. Ты же не бросишь меня из-за того… из-за того, что я переспала…
Роман. Нет.
Ханка. Я этим займусь… если можешь простить… ты ведь меня обнял…
Роман. Да.
Ханка. Я не представляла… я тебя знаю, но не думала, что тебя это может так задеть.
Роман. Я тоже не думал… Я не имею права ревновать.
Ханка. Имеешь. А я… ты был прав… Я теперь всегда все буду тебе говорить… Чтобы тебе не пришлось…
Роман. Я подделал ключ.
Ханка. Больше тебе не понадобится… Увидишь.
Роман. Мы должны друг от друга отдохнуть. Хотя бы несколько дней.
Ханка. Да. Поезжай куда-нибудь… Я займусь ребенком, пойду к адвокату…
Роман. Лучше ты. Не хочу, чтобы этот физик…
Ханка. Хорошо. Я уеду.
Ханка улыбается. Это едва заметная, «пробная» улыбка. Она не знает, как отреагирует Роман. Роман тоже улыбается — едва заметно, уголками глаз.
Ханка. Ты прав. Я уеду.
В мастерской по ремонту лыж Роман забирает из починки лыжи. Проводит пальцем по краям, одобрительно кивает владельцу мастерской: все в порядке. Стены мастерской оклеены картинками с изображением ботинок, креплений и прочего лыжного снаряжения. Инструменты — все из одного набора, с красными рукоятками — разложены в образцовом порядке. Ботинки легко влезают в наново приделанные крепления.
Владелец мастерской. Не малы?
Роман. Это жены.
Владелец. Тогда другое дело. Легкие лыжи, женские.
Ханка выписывает билеты; внезапно слышит у себя над головой голос.
Мариуш. Я хотел узнать… сколько стоит билет до Мельбурна?
Ханка поднимает голову. Говорит негромко.