- Да ничего, - махнула я, на что тот угрюмо хмыкнул.
- Ну да, конечно. Совсем ничего. Такое ничего, что ее визгливые крики слышала половина университета.
- Она хотела узнать, кто вам более интересен, - едва слышно прошептала я. На пару мгновений воцарилась гробовая тишина, и я уже понадеялась, что мы закрыли эту тему, как вдруг раздался громкий смех, от неожиданности которого я вздрогнула.
- Серьезно? – потешался он, откинувшись на спинку стула и сотрясая его своим хохотом.
- Только ей об этом не говорите, пожалуйста, - пробормотала я, на что тот лишь покачал головой и мгновенно стал серьезен.
- Нет, говорить об этом я точно никому не буду, тем более, Трясовой. Как ее зовут? Настя?
Я молча кивнула, и тот продолжил:
- Чувства, безумная привязанность к человеку порой толкают нас на необдуманные поступки, - задумчиво произнес он. – Даже если мы этого человека толком и не знаем. Нам вдруг начинает казаться, что вокруг него крутится весь мир, а наши орбиты неожиданно, но почему-то всенепременно, должны соприкоснуться и подарить неземное наслаждение. Кто кому и что должен? Неизвестно. Только вот я не верю в любовь – то чувство, что стараются познать все вокруг. Мне ведомы лишь логика и холодный расчет, все то, что возможно описать рациональными законами.
- Но почему? – задала я вопрос с нейтральной маской на лице, хотя внутри все плавилось от неожиданного откровения.
— Это не тема сегодняшнего разговора, — вот так просто обрубил он мое любопытство.
- А какого? – продолжила я допытываться, хотя прекрасно понимала: это было излишне. – Завтрашнего?
- Катя, почему ты так интересуешься?
Этот вопрос поставил меня в тупик, но ненадолго.
- Неважно. Я просто хотела узнать.
Антон Сергеевич ненадолго замолчал, затем протяжно вздохнул и только тогда ответил:
- Я искренне хочу рассказать тебе правду, поделиться всем, что на душе, но боюсь, она тебя отпугнет. Поверь, Кать, еще не время для нее.
- Но ведь не зря говорят, лучше горькая правда, чем сладкая ложь, - парировала я, сжимая кулаки и до боли впиваясь длинными ногтями в мягкую кожу ладоней. Что он скрывал? Что он серийный маньяк? Или что сидел? Что происходило в его голове? А самое главное, почему покрывал свою тайну завесой мрака? Я уже совершенно выкинула из головы, что он старше меня по возрасту, по званию в стенах университета, забыла, что давно стоило остановиться. Мне лишь казалось, что мы с ним сопоставимы, говорим на равных.
- Ты говоришь, она хотела узнать, кто из вас мне интересен? – переспросил он, вперяя внимательный взгляд. Я кивнула. Тот добавил. – А ты сама этого хочешь?
Я задумалась. Конечно, хотела. Что за глупые вопросы? Но стоило ли раскрывать еще одну карту перед ним? Не много ли было моих ответов ему в мессенджере? Или это все – лишь большая проверка на то, испытываю ли я к нему чувства?
Откровенно говоря, я запуталась. С одной стороны, меня разрывало любопытство, желание узнать ответ на вопрос, но вот с другой… Иногда тайнам следует оставаться тайной.
Но сердце пошло против здравого смысла, и я кивнула.
- Да, я бы хотела узнать ответ на вопрос Насти.
Антон Сергеевич улыбнулся, закусил губу и отвернулся в кресле к окну. На вопрос отвечать он не спешил. И хотя я торопилась домой, в спасительное окружение тетрадок, учебников и мягкого пледа с чашечкой горячего мятного чая, в глубине души знала, ответ я готова ждать до бесконечности. И тот стал для меня полной неожиданностью.
- Я думал, и так все понятно. Видимо, не только парни не понимают намеки, но и девушки.
Я тут же удивленно вскинула брови.
- На что вы намекаете?
- Я не намекаю, а прямо говорю, - последовал лаконичный ответ. – Мне уже не пятнадцать лет, чтобы ходить вокруг да около.
Я молча сидела, стараясь справиться с чувствами, игравшими на лице и внутри. Шок, радость, непонимание, восторг, страх, симпатия и многое другое, чему я не могла дать однозначную оценку, смешались воедино, образуя какой-то невероятный кавардак и мешая адекватно и спокойно мыслить. Казалось, в глубине души все пело, радовалось, но в то же время что-то, словно непреподъемный, тысячетонный камень, давило на меня сверху, лишая радости жизни.
Что это было? Боязнь обжечься?
- Не подумайте, Катя, - вновь перешел он на «вы», - я не собираюсь вам признаваться в чувствах и противоречить себе, когда только что сказал, что признаю в этом мире только то, что можно обосновать, а любовь обосновать нельзя. Я лишь акцентировал вопрос: кто мне интересен больше, вы или Настя? И как уже выразился, я думал, что мой интерес вполне себе виден и понятен. Если бы мне было глубоко плевать на вас, я бы не спрашивал мнение по поводу первой лекции, не скидывал бы конспект. Да я бы элементарно не стал поддерживать диалог в мессенджере, если бы не испытывал к вам интерес также, как не испытываю его к Анастасии. Вот и весь мой ответ.