Родная мать молчала. Смысл происшедшего туго шел ей в голову.
— Да за что же его, Господи?.. — вымолвила она наконец.
— Нервный очень, обидчивый, — вздохнула Полина. — С начальством никак не мог отношения наладить. Бездушдо очень подходили к нему.
Тогда мать спросила гневно:
— А ты чего же смотрела?
— Что же я-то могла сделать, Маря? — даже испугалась Полина. — Уж я слез сколько пролила и деньгами все время помогала сколько было возможно.
На отечное, по-прежнему нездоровое лицо матери легла какая-то желтая тень.
— Помогала ты!.. — сказала она презрительно. — Загубила ты Валечку моего. Чего ты сюда теперь приехала? Чего тебе тут надо? Взяла ребенка, должна была до ума довести.
Тем же вечером Полина, не успев даже сходить на кладбище к отцу и матери и не проводив престольного праздника, поехала обратно домой.
А мать села писать письмо Васе, который уже нес первый год службу в Карелии, на границе: «С Валечкою у нас беда, загнали его неизвестно куда. Полька приезжала, говорит, начальство Валюшку погубило. Известно, что, кабы родная мать, такого бы не вышло, а ей какая боль?..»
Вася прочел материно письмо и ничего не понял. Но в письме был новый адрес Валентина, поэтому Вася узнал, что брата «загнали» не «неизвестно куда», а на Урал, и что Валентин к своей родной деревне ближе, чем он, Вася, на добрую тысячу километров.
В письме к брату Вася без всякого подвоха, спросил как насчет той девушки, которая похожа на Тамару Макарову. Но Валентин ничего не ответил.
2
В Лангур, на молодежную стройку, к шоферу Васе Разорёнову приехала гостья…
В начале марта зацвел в горах миндаль, резко обозначилась душистая среднеазиатская весна. Лангур весь купался в солнце, река Нурхоб пенилась, как брага, лезла из берегов. Вася пришел к главному диспетчеру гаража и попросил «газик». Сам он водил трехтонку, приспособленную под перевозку рабочих на дальние участки. А тут сказал, что ему нужно встретить в центре и привезти в Лангур одну женщину…
Началось с догадок, потому что молчаливый здоровяк Вася никому и ничего не объяснял. Когда Васе дали «ГАЗ», молодые ребята, прикинув примерно, во сколько должен вернуться Вася со своей предполагаемой нареченной, поджидали их у самого въезда на стройку, под транспарантом с надписью:
Такое повышенное внимание к Васиным делам было легко объяснимо: девчат в Лангуре было совсем негусто. По выходным дням парни отправлялись гулять в горы мужской компанией, и отрады в таком гулянье было не много.
То ли Вася заподозрил, что его будут встречать любопытные, то ли привык аккуратно водить свою трехтонку с «живым грузом», но он вернулся в Лангур уже в полночь, черную азиатскую полночь, когда огни стройки горят, как глаза зверя, затаившегося в остывающих камнях.
…Вася не сразу узнал среди пассажиров свою тетку, которую не видел уже лет десять. У Полины было еще свежее, хотя и бледное, большое лицо, прямая спина и полная грудь. Но Васе бросилось в глаза, как выражением лица, движением губ, бровей она стала походить на свою старшую сестру Марью, его, Васи, родную мать.
— Здравствуй, Васенька, — жалобно улыбнулась Полина. — Ты уж меня извини. Если бы не обстоятельства…
— Да что вы, тетя Поля, — пробасил Вася. — Живите. Тут у нас скоро хорошо будет. Вот дома сдавать начнут, комнату получу. Будете у меня за хозяйку.
Они уже садились в машину, когда к Васе подошла девушка. Маленькая, в черном свитере и брючках. В руках у нее совсем небольшой саквояж.
— Вы не подвезете меня до Лангура? — спросила она, отодвинув со лба прямые черные пряди. Вася увидел большие, удлиненные краской глаза. Зрачки цвета пива пристально и ласково целились в Васю. — Я вам заплачу.
— Еще чего!.. — смутился Вася. — Садитесь так. Девушка шмыгнула на заднее сиденье и замолчала, будто уснула. Зато тетка говорила и говорила.
— Я Валю после армии на обувную фабрику устроила. По щетинно-щеточному профилю. Место хорошее, но какие уж, Вася, щетки, когда парень мечтал морским офицером быть! И еще, я тебе признаюсь, Вася, девчонки его с толку очень сбивали. Ведь сейчас в девушках совсем серьезности нет.
— Ну, разные есть девушки, — осторожно сказал Вася и оглянулся на вторую свою пассажирку.
Маленькая черноволосая голова ее лежала на саквояже, но глаза пристально смотрели из-под подкрашенных ресниц. Она улыбнулась Васе, и он, ободренный, заявил громко:
— Сейчас через перевал поедем. Вы, тетя Поля, если голова закружится, по сторонам не глядите.