…Сразу после нашего разговора у хозяев мансарды началось пятничное собрание. Регулярное планирование рабочих задач на следующую неделю. И я скучала в их переговорке, сначала размышляя об инопланетянах, а потом слушая про какие-то неведомые мне спринты, стори-пойнты и рефакторинги. От безделия я даже нарисовала этот самый рефакторинг, который, судя по частоте упоминаний, довольно навязчивый зверь.
Ничего, абсолютно ничего необычного я не почувствовала. Не уловила никакого таинственного присутствия. Как в общем-то и ожидала с самого начала. Мельком ещё раз заглянула в переданную директором папку: «…иногда хаос осыпается на клавиши и тогда неживое начинает говорить…» Действительно какая-то белиберда.
«И сумасшедшего тоже нет», — думала я по дороге домой. Есть странный чат-бот, который умеет сочинять и рассылать «эзотерические» сообщения. А дальше они стали друг друга пугать, накручивать и в результате начали кого-то чувствовать. Если сверлить тишину внимательным слухом, в ней действительно можно проделать дырки, из которых польются звуки.
7
Когда Инна стала жить с Антоном, мы продолжали видеться. Она писала что-нибудь вроде: «У меня есть домашний брусничный кекс, приходи пить чай». Как будто считала, что я такая важная особа, что меня нужно любимым кексом заманивать, а иначе я не приду.
Окна её старенького дома выходили на большой уютный внутренний двор, заросший кустами сирени и жасмина, укрытый кронами больших деревьев, названий которых я не знала. В глубине двора, в самой гуще кустов, стояла тайная лавочка. В какой-то момент Инна пристрастилась к самокруткам, и мы постоянно выходили во двор, чтобы она покурила. Мы располагались на тайной лавке — мне кажется, она была чугунной, случайно забытой здесь ещё с эпохи какого-нибудь монарха. Как будто сначала был только этот клочок двора: зелёная пещера со скамейкой внутри, а уже потом, гораздо позже, пристроили дом, организовали детскую площадку, поставили обычные «бабушкины» скамейки возле подъездов…
— Бублик сегодня утром написал, что приезжает и хочет увидеться. Не знаю, что будет… — Инна прижала ладони к губам и виновато посмотрела на меня снизу вверх, потому что она сидела на лавочке, а я стояла рядом. Бублик был её давней страстью. Как-то она даже призналась, что стала встречаться с Антоном только из-за его внешнего сходства с этим мифическим Бубликом. Что Антон — это такой «Бублик для бедных»…
— Ты меня теперь будешь презирать? — нерешительно спросила Инна.
— Я? Да ну с чего? Никогда в жизни!
— Ох не знаю, я иногда сама себя презираю… Разве можно так с Антоном? Но Бублик… Он такой… Ну ничего же с этим невозможно поделать!
Миллион раз себе обещала, что больше не буду с ним встречаться…
Тут её горестное выражение лица сменилось лукавым, и она прибавила:
— А ещё я обнаружила, что у меня нет ни одного «взрослого» комплекта белья… Как будто за младшей сестрёнкой донашиваю! Мишки, зайчики, клубнички всякие… Сходишь со мной завтра в магазин?
— Схожу. И не надо себя презирать. Наверняка через пятьдесят лет мы с тобой будем сидеть за столиком с кружевной белой скатертью, пить чай, и, жамкая булки беззубыми ртами, вспоминать нынешнее время. «Эх, помнишь, Стась, из-за какой ерунды переживали? Бублик там был какой-то… А как в тот год сирень цвела!»
Инна улыбнулась и задумалась, словно ушла в нарисованное мною будущее.
Сирень над нашими головами и вправду цвела бешено. Вся верхняя половина куста была белой от цветов.
8
Поход в магазин на следующий день стал последним разом, когда я видела Инну.
Бельё выбрали быстро. Инне показалось, что бордовое, чёрное или красное — это как-то чересчур по-взрослому, до такого ей ещё надо расти. Поэтому она взяла два умеренно-эротичных кружевных комплекта: один дымчато-серый, другой бледно-розовый.
Выйдя из бельевого, мы стояли посреди стеклянного торгового центра и размышляли, где лучше взять кофе на вынос, чтобы потом пить его на набережной, когда у Инны зазвонил телефон. Она увидела номер, глаза её округлились, она объявила: «Бублик!» и, сунув мне в руки белый бумажный пакет с новым бельём, принялась петлять по этажу, прижимая телефон к уху. Через несколько минут она подлетела ко мне, очень возбуждённая.
— Он предлагает поехать на дачу к другу! Сегодня! Электричка через час! Ты очень обидишься, если мы не будем пить кофе?
Я пробормотала, что ничего страшного или что-то в этом духе.
— Тогда я бегу переодеваться! Потом сразу на вокзал! Ты меня лучше не жди — поймаю такси, — она выхватила из моих рук пакет и полетела в сторону общественного туалета.